Татьяна Полякова - Она в моем сердце

– Господи, – пробормотал отец, закрывая ладонью лицо.

– Папа, прости, пожалуйста, – прошептала я, сжав его ладонь. – Но… мне важно знать…

– Да, конечно, – кивнул он, откидываясь на спинку стула, и посмотрел на меня. – Наверное, мы должны были рассказать тебе… но мама всегда была против. Она ничего не желала слышать об этом… После ее смерти я решил, если ты до сих пор ничего не знала… прости нас…

– Что ты, папа, – я прижалась к его плечу. Он меня обнял, и мы некоторое время сидели молча.

– Твоя мама не могла иметь детей, – заговорил он очень медленно, подбирая слова. – Какое-то время мы надеялись, но потом… потом надежды не осталось. Я довольно быстро смирился с этим. Я, но твоя мама… Выход был один: взять ребенка из детдома. Меня немного смущало… видишь ли, я боялся, что появление ребенка совершенно изменит нашу жизнь… чужого ребенка, я имею в виду. На самом деле я боялся, что не смогу полюбить его по-настоящему. Но ради твоей матери я был готов на все и согласился. А потом благодарил за это судьбу, столько счастья ты дала нам, и сейчас…

– Я люблю тебя, папа, – улыбнулась я, не пытаясь скрыть своих слез. – Ты самый лучший отец на свете…

– Но я не понимаю, как эта девочка… – он опасливо взял в руки фотографию. – Если бы нам сказали, что у тебя есть сестра, мы бы взяли обеих. Нам бы в голову не пришло разлучать детей. Ты мне веришь?

– Конечно, папа. Вы… где я находилась, пока вы меня не забрали?

– Нам позвонили из роддома города Павловска, у твоей мамы там работала троюродная сестра. Она обещала помочь… Бездетных семей немало, и было что-то вроде очереди, мы ждали год, и вдруг она звонит. Ночью к дверям роддома подкинули девочку. Мы сразу же поехали, все необходимые бумаги у нас уже были… Когда впервые я взял тебя на руки… мне стало смешно, как я мог сомневаться. Я полюбил тебя сразу, так сильно, как только можно любить собственного ребенка. А как была счастлива твоя мама… Когда ты повзрослела, я подумал, что мы, наверное, должны все рассказать, но, собственно, что рассказывать? Никакой записки при тебе не было, и, насколько я знаю, кто подбросил тебя к дверям роддома, так и осталось неизвестным. Ты была нашей дочерью, только нашей…

– Мне и в голову не придет упрекать вас, – сказала я, вновь пожимая его руку.

– А эта девушка… как же могло случиться, что вас разделили?

– Дом малютки, о котором я говорила, находится в Киреевске. В соседней области…

– То есть кто-то специально разлучил детей? Не могла же это сделать женщина, которая вас родила?

– А кто еще? Она или близкий ей человек.

– Но какой смысл в том, чтобы вас разлучить? Допустим, материнский инстинкт в ней начисто отсутствовал, она решила избавиться от детей. Проще их было оставить в одном месте… А она, или кто там еще, едет в другой город…

– Не так уж и далеко, – вздохнула я, – километров сорок, не больше. Дата моего рождения – это в действительности день, когда меня нашли на ступеньках?

– Да. Мы с мамой решили, пусть это будет самым счастливым днем, ведь у нас появилась ты…

– Тридцатого ноября… Ночью?

– Да. Мамина сестра говорила, что-то около часа…

«Интересно, – машинально отметила я. – Меня подбросили примерно в час ночи, а Виолу, если верить ее приемной матери, в три. Выходит, мамаша обреталась в Павловске или по соседству. Папа прав, в Киреевск-то ее с какой стати понесло?»

– Тогда мы жили в Павловске, – продолжил рассказ папа. – Но сразу же решили переехать, продали дом и купили однушку в областном центре. Ты ее, наверное, не помнишь. Когда тебе исполнилось четыре года, мы опять переехали… в нашу квартиру.

– Местом моего рождения указали областной центр?

– Да, так мама хотела. Наверное, не желала, чтобы с Павловском тебя что-то связывало. Долгое время в ней жил страх, что однажды появится эта женщина и заявит свои права…

– Уверена, она была далека от этого, – усмехнулась я.

– К нашему счастью, – кивнул папа. – Не знаю, что бы мы делали… и все-таки странно…

– Что? – не поняла я.

– Этот ее поступок… не то, что детей бросила, это я еще могу понять, но…

– Бросила по одиночке?

– Вот именно.

– Может, одну из нас она намеревалась оставить при себе, сочтя, что двое – это слишком, но потом решила, что и один ребенок непосильное бремя.

– Не думал, что над такими вещами можно шутить, – покачал головой отец.

– Мне – можно, – засмеялась я. – Не собираюсь делать из этого трагедию. Надо сказать спасибо этой тетке, я оказалась с вами, и моя жизнь сложилась счастливо. Сомневаюсь, что мне бы повезло, не оставь она меня на ступеньках.