Геннадий Яковлев - Сотрудник уголовного розыска

— Послушаем, — непонятно почему улыбнулась яркая крашеная блондинка в красной кофте, сидевшая в первом ряду.

— У вас в общежитии до недавнего времени проживала Теодора Погорелова. Многие из вас, конечно, знают ее.

— Знаем! Знаем! — подтвердили из зала.

— В последние дни, перед отъездом, у нее бывал военнослужащий, старший сержант. По всей вероятности, кое-кто из вас видел его.

— Как же такого симпатичного мужчину не заметить! — хохотнули в задних рядах.

— Вот я и собрал вас сюда, чтобы вы помогли мне найти этого симпатичного мужчину.

— А что он — преступник? Украл что-нибудь? — поинтересовалась яркая блондинка.

— Пока я вам не могу ответить на этот вопрос. Мы его ищем, чтобы выяснить одно очень важное дело. И у меня к вам большая просьба: помогите. Может быть, кто-нибудь захочет со мной поговорить наедине, пожалуйста, я пробуду здесь с полчаса.

В рядах наступила тишина. Потом все дружно и довольно торопливо встали, направились к выходу.

— Много тут всяких ходит, — проходя мимо Серебрянникова, сказала невысокая толстушка. — Каждого не узнаешь.

Старший лейтенант полистал подшивки газет, прочитал один небольшой очерк. В комнате никто не появлялся, и, посидев еще немного, Серебрянников решительно встал.

На дворе дул холодный ветер с моря. Небо было покрыто тучами, моросил мелкий дождь. Василий дошел до угла общежития, когда услышал за спиной крик:

— Товарищ! Товарищ! Подождите.

К нему подбежала девушка. Вглядевшись, он узнал блондинку в красной кофте.

— Я вас уже минут десять ждала и не знаю, как просмотрела. Пойдемте вот сюда, под навес.

Они остановились у одного из заколоченных подъездов общежития. В это время мимо прошла машина с включенными фарами. Яркий свет на миг вырвал из темноты лицо блондинки. Старший лейтенант заметил, что та плачет. Желая дать девушке успокоиться, он не торопился ее расспрашивать. Она заговорила сама:

— В чем виноват Михаил? Почему вы его ищете? Скажите мне правду.

— Все, что я мог сказать, я говорил в красном уголке… А вы почему так интересуетесь?

— Михаил — отец моего ребенка, вот почему интересуюсь, — воскликнула девушка.

Катя Волошина, так звали девушку, познакомилась с Михаилом Лубниковым четыре года назад, тогда она жила в пригороде Николаева. Лубников в то время уже служил сверхсрочно в армии. Любовь их оказалась недолгой. Он перестал писать Кате, как только узнал, что она беременна.

— Сын сейчас у моей матери, — рассказывала Катя. — А с Михаилом все кончено, он меня не любит, да и я такого негодяя не хочу знать. В общежитии я его видела вместе с Теодорой Погореловой. Знаю, он и ее обманет. Такой уж мерзавец.

— Адреса Лубникова у вас нет, Катя?

— Есть. Он, правда, старый. Но, кажется, Лубников там еще служит. Я вам принесла его письмо, — Катя протянула Василию солдатский треугольник.

Трофиму Михайловичу принесли телеграмму Серебрянникова:

«Преступник установлен. Выезжаю задерживать».

Сегодня должны были хоронить Теодору Погорелову, и Емец решил снова побывать в поселке. Он ехал не из праздного любопытства. Полковник надеялся получить дополнительные сведения о преступлении, да и в его практике встречался не один случай, когда преступники появлялись в том месте, где они совершили свое черное дело.

В 1935 году Трофиму Михайловичу, совсем еще молодому сотруднику уголовного розыска, удалось задержать на похоронах матерого убийцу-кулака по фамилии Глечик.

На допросе Емец спросил Глечика:

— Зачем же ты пришел, ведь знал, что мы тебя ищем?

— Выяснить хотел, что в народе говорят по поводу убийства, — откровенно признался Глечик…

Емец оставил машину около поселкового Совета и пешком направился к Погореловым. У дома стояла большая скорбная толпа. Редкие звездочки снега падали на траурные венки.

Трофим Михайлович внимательно изучал лица присутствующих, но ни одно из них не привлекло его внимания: скорбные, хмурые выражения, как и подобает в таких случаях.

Когда полковник возвращался с кладбища, на улице его окликнул пожилой незнакомый мужчина с длинными прокуренными усами.

— Вы, по-моему, из милиции, — сказал он, здороваясь.

— Да, — удивился Емец.

— Здесь, в поселке, вас знают, вы ведь уже приезжали, — объяснил мужчина. — Моя фамилия Легайло. Я к вам по такому вопросу…

Моя старшая дочка, Василиса, вышла замуж около двух лет назад за Новожилова Семена. Он в то время жил в станице Северской. Вскоре после замужества Василиса с Семеном уехали в Магадан. Первое время у них было все в порядке, а потом… Потом неладно стали они жить: забижать стал Семен мою дочку, и крепко забижать. Вот, почитайте письмо от нее, — Легайло протянул полковнику согнутый вчетверо листок, исписанный четким ученическим почерком. В начале письма были приветы многочисленным родственникам, знакомым, потом шли строки, заинтересовавшие Трофима Михайловича: