Михаил Петров - Гончаров и Бюро добрых услуг

- Уж не того ли Юсупова внучкой будете, который моего тезку, Гришку Распутина, канделябром отоварил? - шутки ради спросил он тогда.

- Того самого. - Чуть смутилась она. - Только не внучкой, а пра-пра-правнукой.

После спектакля они долго прогуливались по городу и она занятно врала ему про род Юсуповых. Может буть врала, а может быть и нет, какая разница? Самозванцев у нас нынче хоть отбавляй, а вот встретить грамотную самозванку, прекрасно знающую историю девятнадцатого века, это большая редкость. На этом сомнительном светском рауте она запросто заткнет за пояс любую самую настоящую внучку Юсупову... А может быть она и есть настоящая?

Как бы там ни было, но после этой встречи воздушные замки Григория Васильевича понемногу начали вживаться в его мозг и преобретать реальные очертания.

Для воплощения своих замыслов, первым делом он купил "Фольксваген" и престижную двухкомнатную квартиру на Литейном, потом сделал предложение красноносой Оленьке, которое она, к его великому удивлению, отвергла, но теперь это не имело особенного значения. Однажды решившись, теперь уж он свое дело доведет до конца и не важно кто там будет, графиня Орлова, или княжна кукарекина. Начало положено.

Унылым воскресным вечером, во время ужина, он широким жестом подарил Катерине свою старую машину, а Оксане торжественно заявил, что с этого дня он разрывает с ней супружеские узы и не несет за неё никакой отвеиственности. Отныне она свободная женщина со своей собственной квартирой, на которую он не претендует.

Еще бы он претендовал! Квартира осталась матери от бабушки, а та перед смертью её приватизировала и завещала только Оксане. Как в воду глядела, старая. Нет, не даром недолюбливала она папашу, не даром!

А папаша тем временем, не обращая внимания на ревущую Оксану, спокойно оделся и пообещав в скором времени занести бумаги на развод, удалился. Мать тогда напилась до чертиков и с ней приключилась натуральная истерика. До полночи они с Бориской её успокаивали. А теперь такое...

Так, или примерно так думала Катерина заходя в подъезд отцовского дома, где за прошедший год бывала не больше пяти раз, а Ксюшка и того меньше.

И какого черта её сюда занесло? Что ей здесь понадобилось и как она тут очутилась? Ресторан, где она вчера планировала напиться недалеко от дома. Спрашивается, кто надул ей в уши и направил её нетрезвые ноги на Литейный? Не иначе как её верная подруга и собутыльница Анка Беликова! У самой проблем выше крыши, так она и окружающим не дает жить!

Дверь открылась после первого же звонка, будто все это время мать стояла по ту сторону и ждала её прихода. От одного только вида Катька отшатнулась. Видно мать недавно пыталась умыться, потому что её кисти и лицо были мокрыми и относительно чистыми, зато светлые волосы, шею и открытую грудь покрывала черная корка запекшейся крови. То же самое было и с руками, начиная от кистей и до короткого рукавчика, все они были в сплошных кровавых разводах. О светло - бежевом платье вообще говорить не приходилось. Создавалось впечатление, что прежде чем предстать перед дочерью она долго и старательно купалась в крови.

- Господи! - Превозмогая отвращение шагнула в квартиру Катерина. - С какого мясокомбината ты сбежала? У них бойцы выглядят опрятней.

- Это ещё фантики. - Через силу улыбнулась Ксюшка. - Конфетки будут впереди. Посмотри, что творится в комнате. Только не падай в обморок. Зрелище не для слабонервных. Я как увидела, чуть с ума не сошла...

Металлический запах свежей крови чувствовался даже в передней. Решившись, как головою в петлю, Катька просунула нос в гостинную и тут же отпрянула.

Облаченное в бухарский халат тряпичное тело отца лежало посреди комнаты, на лакированном паркете и только его голова с гордым профилем утопала в густом ворсе некогда белого ковра, который уже успел превратился в бурый. В такой же цвет перекрасился и его волос, волнистая седая шевелюра, гордость и предмет поклонения его многочисленных баб. Белым заострившимся носом он нацелился в яркогорящую люстру, но при этом один его глаз строго смотрел на дочку, а другая глазница была плотненько запечатана заспекшейся кровью.

Но это ещё не было самым страшным. Больше всего Катьку потряс глубокий черный ров, что тянулся от уха до уха и пересекал все горло. Эта кровавая вмятина, да ещё торчащая из груди рукоять ножа буквально ввергли Катерину в шок.

- Как ты могла, мама? - Едва сдерживая тошноту в ужасе прошептала она. - Это же не просто убийство, это... Это зверство!...Как у тебя рука поднялась?