Михаил Петров - Гончаров и дама в черном

- Ну что у тебя? - нетерпеливо спросил он. - Что ты там фотографировал?

- Следы человека, убившего Ольгу и запершего нас в камере.

- Откуда такая уверенность?

- Стопроцентной уверенности пока нет, но сейчас постараемся ее обрести. Вера Григорьевна, вы здесь хранили свои сбережения? - отворачивая верхнюю заглушку радиатора, спросил я.

- Да, именно здесь, - подтвердила женщина, передернув плечами. Противное место

- Наверное, так оно и есть. А теперь, будьте добры, покажите мне, как располагались вы и где стояла Ольга в тот момент, когда она сменила гнев на милость и пообещала вам возместить украденные деньги.

- Я сидела на полу, прислонившись спиной к батарее, а она стояла напротив.

- Очень хорошо. У нее был фонарик?

- Нет, но тогда, я хорошо помню, здесь было светло. Да, сверху горела лампочка, а сейчас она почему-то не работает.

- Вот как? - удивился я, невольно задирая голову кверху, к пустому патрону. - Она и не будет работать, потому что ее попросту нет.

- Кому она понадобилась? Непонятно.

- Напротив, очень даже понятно. Итак, вы сидели на полу, прислонившись спиной к батарее, а Ольга стояла напротив и говорила вам всякие гадкие гнусности, а потом вдруг неожиданно замолчала, уставилась в одну точку и схватилась за сердце.

- Да, я об этом вам уже говорила.

- Конечно, я это очень хорошо помню. Куда, в какую точку уставилась Ольга?

- Куда-то в пол. Справа и позади меня.

- Это было где-то здесь? - очертив пальцем круг под нижней пробкой батареи, невинно спросил я. - Или я ошибаюсь?

- Нет-нет, вы указали точно, настолько точно, словно видели все своими глазами.

- А может быть, и видел, - легко отвинчивая заглушку, ухмыльнулся я. Алексей Николаевич, сделайте милость, вырвите из своего блокнота пару чистых листов.

- А почему бы тебе не вырвать из своего? - проворчал он, выполняя мою просьбу.

- Ваш в два раза больше, а мне как раз требуется лист такой площади. Вера Григорьевна, подержите, пожалуйста, фонарик.

Отвинтив до конца пробку, я аккуратно передал ее Вере, а из предложенных мне листов свернул кулек и тонкую двадцатисантиметровую трубочку, которую после недолгих раздумий загнул и растрепал в самом ее конце. Получилось что-то отдаленно напоминающее кисточку. Именно эту кисточку я и вставил в открытую полость радиатора. Потом, подставив кулек под батарею, начал аккуратно сгребать в него все, что могло остаться на дне радиатора. А там оставалось достаточно для того, чтобы сделать заключение, что совсем недавно в этом тайнике хранили золото.

Закончив эту ювелирную операцию, я тщательно запечатал кулек, закрутил пробку и, пропустив вперед Веру, выбрался из закутка.

- Ну и что ты там наскреб? - понимая удачу, бодро спросил полковник.

- Кажется, все то, что нам нужно, - скучающе ответил я.

- Ты, Гончаров, не темни, показывай свои трофеи. Не то отберу силком и всю славу присвою себе, - подталкивая меня коленками, резвился тесть.

- Я не только вам все покажу, но и расскажу, как, по моему мнению, все происходило, - выбираясь на воздух, пообещал я. - Но только сначала накормим собак, сядем в машину и доедем до дачи. Потом терзайте меня вдоль и поперек, я буду весь ваш.

Накормив голодную, но благодарную собачью свору, мы собрались уезжать. Полковник взгромоздился за руль, я расположился на заднем сиденье, и только Вера оставалась стоять перед открытой калиткой в какой-то нерешительности.

- В чем дело, Верочка? - высунувшись из окна, спросил Ефимов.

- Даже не знаю, что делать, - с болезненной растерянностью ответила она. - Брут у меня не ест, все, что оставляю, он не трогает и уже не встает.

- Эка беда, - хрюкнул тесть. - Жрать захочет, так слопает все за милую душу.

- Нет, вы не понимаете. Он любимый пес Светланы. После того как ее забрали, собака не желает входить со мной ни в какие контакты. Боюсь я, сдохнет он скоро, а что я потом ей скажу?

- Так и скажешь - сдох твой Шарик по причине тоски и отсутствия хозяйской любви, - довольный своей шуткой, заржал полковник.

- Нет, так нельзя, - виновато возразила влюбленная в жизнь вдова. Может быть, отвезем его к вам на дачу и там он немного отойдет?

- Как хочешь, Верочка. Места на всех хватит. Тащи своего пациента.

- Я не смогу одна. Он тяжелый. Может быть, Константин Иванович мне поможет?

Шарик оказался здоровенным худым сенбернаром, весящим никак не меньше семидесяти килограммов. С некоторой опаской я взвалил его на плечо и, с трудом дотащив до машины, сгрузил на заднее сиденье. По прибытии на дачу он, несмотря на все наши уговоры, так и продолжал лежать в машине, индифферентно глядя на нас своими печальными глазами.