Михаил Петров - Гончаров и новогоднее приключение

Тихо притворив дверь кабинета, я подошел к жене. Кажется, за все это время она не пошевелилась. Так и стояла немым изваянием, ко всему безучастная. Крепко прижав к себе холодное тело, я поднял ее на руки и отнес на кухню. Слава богу, хоть сюда не добрались мерзавцы. Не выпуская ее из рук и не зажигая света, я осторожно сел на диван. Горячими, потрескавшимися губами дотронулся до ее виска и чуть слышно шепнул:

- Это сделала ты?

- Да.

- Ну и ладно.

- Что - ладно?! Что - ладно?! Я человека убила, - вновь в нервном ознобе затряслась она. - Понимаешь, я убийца! Что мне теперь делать?

Сунув свой мокрый, холодный нос мне под мышку, она зашлась в истерике, а я тупо соображал, пытаясь найти выход из этой заведомо глухой ситуации. Несмотря на недавний ужас близкой смерти, там, в гараже, мне было легче. По крайней мере, проще и понятней.

- Костя, ты не подумай, - вдруг жарко, неистово заговорила она, - у него ничего не получилось, понимаешь, ничего! Он только зря старался ничего у него не вышло.

- Ну и хорошо. Прости, это я во всем виноват. Ты спи, малыш, ни о чем не думай, я все постараюсь уладить сам.

- Плохо мне, Костя, будто бы меня в самом деле изнасиловали. Не знаю, когда это пройдет. Костя, мы с тобой живем почти год, а я ни разу тебя не спросила: ты любишь меня?

- Конечно, дуреха, - несмотря на неуместность вопроса, живо согласился я.

- Я знаю, но только ты ни разу мне этого не говорил. А жалко, но я на тебя не обижаюсь, видно, такой ты уродился. И все же я очень, очень тебя люблю. Принеси чего-нибудь выпить.

- Не надо сейчас, у нас много дел.

- Принеси, Костя, ты так ничего и не понял.

- Наверное, но что я должен понять?

- Я много стреляла сегодня. Сначала здесь, в ту гниду, что сейчас лежит в кабинете, а потом я убила того страшного парня с ножом.

- Которого?

- Того, что резал тебя. - Неожиданная судорога, словно разряд тока, пронзила ее от пяток до плеч. - У него была страшная рука, толстая и безобразная, обмотанная каким-то грязным тряпьем. В этой жуткой руке он сжимал нож. Он хотел тебя убить. Люди, находившиеся рядом, тоже хотели тебя убить. А ты лежал, как на плахе. Еще живой, но уже мертвый. Я плохо стреляю из пистолета. Я же лучница. Ну, еще из винтовки умею, а здесь я оцепенела вдруг промахнусь. Пистолет, он ведь легкий, а там, у гаража, стал весить целую тонну. Как жутко, Костя-я-я!

Милка завыла ночной, тоскующей волчицей, а я наконец-то понял, кому обязан тем загадочным выстрелом, подарившим мне жизнь. Значит, моя дражайшая супруга всего за каких-то полчаса умудрилась загубить аж две души? Не слабо, надо отдать ей должное, тем более что и душами-то их не назовешь. Все это хорошо, но что же прикажете делать? На кого и как списать два трупа? А почему два? Почему я думаю именно так? Куда, скажите на милость, мог подеваться дружок Серого Колян? Господи, неужели же она и его угрохала? Прямо не жена, а ворошиловский стрелок. Чертова кукла, заварила кашу, а теперь расхлебывай.

Спокойно, Гончаров, без эмоций. Давай рассуждать объективно. Начнем с того, что эту кашу заварил ты. Заварил и при этом умудрился подставить ни в чем не повинную женщину. Нет, несознательно, но все равно убийство есть убийство. Что ей оставалось делать в данной ситуации? Конечно защищаться. Скотина ты, Гончаров, неблагодарная! Как ты можешь осуждать перепуганную бабу, которая, натерпевшись страха здесь, еще нашла в себе силы, чтобы мчаться к тебе на выручку. Кстати, как она узнала место моей казни? И где находится третий труп, буде таковой существует? Это плохо - три трупа хуже, чем два, а если Колян сбежал, то приятного тоже мало - свидетель Милкиных злодейств, лишняя нервотрепка.

Нацедив из кучи битых бутылок сто граммов коньяку, я влил его в Милкино горло. Когда нервный озноб, кореживший ее, немного прошел, я деликатно и тактично задал ей свой сакраментальный вопрос:

- Милок, прости, но я что-то не вижу третьего трупа. Ты его, случаем, не скушала?

- Скотина ты, Костя, - вымученно улыбнувшись, ответила она. - Женщине и без того плохо, а ты все шутить изволишь. Не было третьего трупа, уж очень он просился еще немного пожить, вот я и решила пока ограничиться только двумя. Тем более, что в отношении меня он вел себя гораздо приличнее того ублюдка.

- Ясненько, совсем как истинный джентльмен, - не скрывая огорчения, вздохнул я. - И как доброго знакомого, немного пожурив, ты отпустила его домой.

- Нет, до такого абсурда я еще не дошла.

- И какую же кару ты ему придумала? Какое наказание вынесла?