Михаил Петров - Гончаров и новогоднее приключение

Оставив служебный "уазик" в конторе, мы пересели в мою машину и уже в пять часов вернулись к сказочному старковскому домику. Хозяйская машина по-прежнему отсутствовала, и это в какой-то степени было нам на руку. Затаившись в близлежащем, малоприметном проулке, мы приготовились терпеливо ждать, а лично я, кроме всего прочего, думать, как бы половчее надуть Ухова.

Случай представился сам собой. Когда, удовлетворенно справив малую нужду, довольный Макс вернулся в машину, я радостно уступил ему водительское место, заявив, что не собираюсь садиться за руль в нетрезвом состоянии, а в качестве доказательства предъявил полупустой мерзавчик.

Теперь ожидание не казалось мне таким уж тягостным, тем более что через какие-то полчаса возле дома Старкова остановилась белая "Нива". Судя по тому, как по-хозяйски он вошел во двор, можно было догадаться, что прибывший и есть сам господин Старков.

- Пойдем, что ли? - нерешительно спросил я. - Вроде сам пожаловал.

- Погоди, Иваныч, не торопись. Машину-то он не загнал. Не иначе еще куда-то на ночь глядя собрался. Темно уже, сейчас самое время дела делать. Мне кажется, что нам не мешает его немного попасти. Как ты думаешь, куда он в такое время может поехать?

- Да хоть куда, хоть к черту на рога.

- Это верно, но может и к твоему журналисту. А если так, то нам даже не понадобится спрашивать адреса, сам приведет.

- Резонно, - согласился я. - И в кого ты такой умный?

- В прадеда. Он у меня пастухом был, и за час до того, как гнать стадо в деревню, он с каждой коровки немного сдаивал. В общем, уже тогда проявлял задатки бизнесмена, за что и был сильно бит... Погоди... Чего это он тащит? Кажется, что-то тяжелое.

Действительно, свет уличного фонаря, расположенного прямо над "Нивой", давал все основания полагать, что твердый тюк, который Старков впихивал в багажник машины, не из легких.

- Может, это обезглавленный и расчлененный труп нашего ретивого писаки? - поделился я своими грустными соображениями. - Закапывать повез. Отписался бедолага.

- Не, на кой черт ему его куда-то тащить? За семь верст киселя хлебать. Он и у себя на участке мог справить ему фешенебельную ямку. Да и машину в этом случае он бы загнал во двор. Нет, Иваныч, тут что-то другое, но тоже не очень хорошее.

- Да уж конечно, разве вы, менты, а тем более бывшие, способны на что-то хорошее? Трогай, а то улизнет.

Сев на хвост, мы полчаса погуляли по городу, ожидая, пока "Нива" вдруг уверенно не помчалась к окраине, на северо-запад, в район промышленных свалок и хаотичных гаражных застроек. Здесь, немного не доезжая до заброшенного здания Райгаза, она приостановилась и приняла на борт некоего гражданина, внешность которого, ввиду плохой освещенности, разглядеть нам не удалось. Махнув рукой на стоящую в отдалении железобетонную коробку, он раздраженно захлопнул дверцу. Вырубив фары и соблюдая довольно приличную дистанцию, мы двинулись следом, в очередной раз разыскивая на свои беззащитные задницы приключения.

Едва только "Нива" подъехала к металлическим воротам гаража, как откуда-то сбоку к ней подскочила темная фигура, и после непродолжительной беседы двери бокса отворились и машина въехала вовнутрь.

- Иваныч, сиди здесь, - тоном, не допускающим возражений, приказал Макс.

Выскочив в морозный белый вечер, он короткими перебежками, прячась за естественные укрытия, довольно скоро добрался до цели и схоронился в темном провале между искореженным контейнером и стенкой бетонного бокса.

Сколько прошло времени - судить не берусь, наверное, не меньше десяти минут, потому что я начал проявлять признаки некоторого нетерпения и обеспокоенности. Очевидно, по этой причине я и вздрогнул, когда в боковое стекло неожиданно резко постучали. Холеная крутая рожа с подозрительными и колючими глазами знаками просила спички. Не знаю, но мне он почему-то не понравился с первого взгляда. Через закрытое стекло я отрицательно замахал головой, продвигаясь к креслу водителя. Короткий удар чем-то похожим на молоток. Праздничные брызги стекла. Молоток летит мне в лоб. Красочный фейерверк в моей пустой голове, напрочь лишенной мозговой начинки. Это, пожалуй, все, что мне удалось запомнить.

Очнулся я во тьме первозданного холода и, ощупав разбитый лоб, долго соображал, что же, в сущности, произошло и почему я нахожусь в незнакомом мне месте. Карманы мои, как и следовало ожидать, были старательно очищены от нужных и милых моему сердцу вещей. После трудоемкого мыслительного процесса я пришел к неутешительному выводу о том, что, скорее всего, я попал в яму, которую собирался вырыть для гражданина Старкова. Эта догадка энтузиазма во мне не вызвала. Застонав от досады, я принялся на ощупь обследовать свою темницу. Ею оказалась какая-то непонятная щель шириною не более шестидесяти сантиметров. Длина ее составляла метра четыре, а высота была такова, что выпрямиться во весь рост я не мог, поскольку мешал ледяной металлический потолок. Стены и пол моего каземата оказались безнадежно бетонными. В одной из стен после тоскливых поисков я нащупал некую нишу с лежащими там инструментами; прошло не более десяти минут, пока я наконец понял, что проживаю в смотровой автомобильной яме, скорее всего принадлежащей тому самому бетонному боксу, куда я так старательно стремился.