Михаил Петров - Гончаров и женщина-убийца

- Вы знаете, что Павел Андреевич умер?

- Нет, откуда мне знать. И когда это случилось?

- Когда вы его видели в последний раз? - игнорируя его вопрос, жестко спросил я.

- Так сразу и не скажешь, вчера его точно не было, а вот позавчера, кажется, был. Точно был. Он еще клеился к высокой красивой брюнетке. Она сидела одна вон за тем столиком, он через меня передал ей бутылку шампанского и плитку шоколада. Она поблагодарила его и в ответ передала большое румяное яблоко. Старый ерник расцвел и чуть не кончил прямо под стол. Через десять минут они танцевали, а еще. через полчаса она сидела за его столиком. Еще через полчаса пили на брудершафт.

- Они ушли вместе?

- Нет, брюнетка ушла первой, Пал Андреич минут через десять.

- Во сколько это было?

- Трудно сказать, но рано, думаю, часов около восьми. Но скажите же, когда он умер и когда его похороны? Мы были друзьями...

- Похороны завтра, а скончался он часов в девять или около того. А эту брюнетку, что была с ним, вам раньше приходилось видеть?

- Никогда, а что, она в чем-то подозревается?

Оставив вопрос открытым, под бабье улюлюканье я покинул трактир и поехал домой, втайне надеясь, что моя козочка еще шастает по подругам и я могу как следует выпить и выспаться. Мне искренне жаль тех людей, которые не могут пить в одиночестве. Им нужна компания, им нужен собеседник, который обязан выслушивать твой пьяный бред, или, что еще страшнее, ты слушаешь его бред. Нет собеседника милее и внимательнее, чем ты сам. Нет оппонента более сговорчивого и компромиссного, чем ты сам.

Мои надежды сбылись, дома никого, кроме кота, не было, но кот существо бессловесное, но это если он сыт. А если голоден и орет, его можно выкинуть на балкон, что я и сделал, перед тем как залезть под одеяло. Но моей наивной мечте не суждено было сбыться, уже через час меня растормошила счастливая и сияющая Валентина. Она стояла в заснеженной шубе, с букетом чайных роз и бутылкой шампанского. Вторую бутылку, ледяную и мерзкую, она закатила мне под одеяло.

- Валя, - спокойно спросил я, - тебя в детстве не били утюгом?

- Нет, Костик, меня вообще не били, даже мальчишки. Я была такая же хорошенькая, как сейчас.

- Свежо предание... А чего ты сияешь как начищенный самовар? Кто-нибудь в подъезде изнасиловал?

- Хам! Я-то бежала, летела к тебе на крыльях, хотела сообщить радостную весть, устроить праздник, пригласить бывшего мужа...

- А вот это лишнее в любом случае, какую бы ты гадость мне ни сообщила.

- Если бы ты не лежал, то непременно бы упал. Костя, я развелась с узурпатором, своим бывшим мужем.

Я издал тоскливый стон, прогнозируя свою грядущую несчастную жизнь. Эти перемены не сулили мне ничего хорошего. Я с грустью подумал, какое славное время у меня было до ее прихода.

- Валюша, тебе не хочется навестить близких, они где-то неподалеку, хочешь, я тебя отвезу?

- Кот, ты сошел с ума, у меня завтра напряженный день. Во-первых, мы должны зарегистрироваться, а во-вторых, я вплотную займусь квартирой. Милый, я не хотела тебе говорить, но ты вынудил. У своего благоверного я вытребовала половину квартиры. Так что мы с тобой можем поменяться на вполне приличное жилье, поцелуй Валю в щечку. Она этого заслужила.

- Пусть Валю в щечку целует малярийный комар. Скажи, радость моя, а ту половину, что ты выторговала у мужа, не могла бы ты поменять без моего участия? Тогда бы и волки были целы, и овцы сыты.

- Кажется, ты мной манкируешь, а зря! Радость жизни мужчина постигает только в обществе подруги, если он, конечно, не педераст. В общем, вставай, подлый трус, "рассвет уже полощется", не для того я покупала шампанское, чтобы оно скисло.

Валюша расстаралась, два часа мы справляли тризну по моей заблудшей холостяцкой душе. Под конец она даже стала мне нравиться. Воспылав любовью, я утащил ее на диван. Но у Гончарова все выходит сикось-накось, так же получилось и сейчас. От такого бешеного стука можно стать импотентом. Даже воспитанная, рафинированная Валентина выматерилась, а я, натянув халат, пошел открывать.

Его я ожидал увидеть меньше всего. На пороге, закованный в камуфляжный костюм, стоял Ухов. Мой дорогой и любимый Ухов. Наверное, единственный омоновец, мною уважаемый. Здоровый детина, идущий с голыми руками на толпу уличной мрази, сейчас он выглядел институтской девушкой. Неловко мялся и жевал сопли. И еще я разглядел, что вместо двух унылых звездочек на нетронутом поле погон теперь золотится одна, но существенно покрупнее. Ничего не требуя взамен, он дважды спасал мою непутевую жизнь, а сейчас неуклюже топтался у порога. Пришел он ко мне в первый раз.