Михаил Петров - Гончаров попадает в притон

- Макс, если я их выставлю за ворота и плотно закрою? Может быть, этого достаточно?

- Может быть! Да, иначе они у тебя все посыплются вниз.

Раскрыв ворота пошире, я вытолкал все скопище обтянутых кожей скелетов и капитально закрылся изнутри. Начинался самый опасный момент нашей операции, самый опасный и непредсказуемый.

- Ты готов, Ухов?

- Я готов, а ты?

- Тоже. Где спрячемся? Может быть, в нише?

- А больше негде. Только спрячусь я, а ты выйдешь за ворота.

- Только с тобой вместе.

- А кто запалит заряды? Шнура у меня нет, а отсюда, из ниши, я выстрелю по ним из ракетницы.

- Нет, я останусь с тобой.

- Конечно, только тогда нас обоих оглушит взрывом, а сволочи спокойно смоются. Константин, это не геройство. Это рациональный подход к делу. Пока я очухаюсь, ты закрепишь наши позиции. Все, начинаем работать. Ворота можно не закрывать, все равно распахнет взрыв. Постарайся отвести наркоманов за первый уступ, там безопасней. Иди. Если что, то... Иди.

Тумаками и подзатыльниками я загнал свое стадо за основной портал устья пещеры. Вне часами показались секунды.

Ухнула гора, выплевывая из карстовой пасти красную слюну огня. Забалдела, заблеяла моя отара. А я был уже там - внутри. Натыкаясь на известковые обломки, в нише я нашел Ухова. Он сидел, прислонившись к стене, и глупо вращал глазами. Жив, а это самое главное. Теперь работаю, как говорит Макс, я один. Дверь оторвало, а точнее, отогнуло только наполовину. В нижней ее части образовался достаточно большой треугольный проход. Я уже влезал туда, когда где-то наверху рвануло опять. Наступила кромешная тьма. Видимо, последний взрыв вывел из строя динамо-машину. В коридорчике, где я оказался, находилась деревянная дверь, превращенная теперь в груду щепок. За нею вверх поднимались ступени, которые вновь упирались в дверь, сорванную теперь с петель. За ней находилась большая уютная комната с мягкой мебелью. На широкой софе лежала Валя с открытыми глазами и крохотными точками зрачков. Рядом на тумбе лежали два пустых шприца и один полный. У противоположной стены, улыбаясь, балдел Длинный Вован. Улетать он начал недавно, поэтому полного экстаза еще не добился. Комната кончалась узким крутым коридорчиком, в котором и лежали подонки. Хирург был без сознания. А Анна с Жорой на манер китайских болванчиков покачивали и трясли головами.

- Ну что, Иваныч, как дела?

- Нормально, Макс, вот только Жора еще шевелится, думаю, его надо загасить. Мало ли... взрыв, стукнулся человек головой об угол, и насмерть.

- Нет, Константин, он у меня подохнет, находясь в полном разуме и сознании. А этих двоих можно загасить. Особенно перчаточника. Нейрохирург, клятва Гиппократа, сволочь! Вон уже моргалки зашевелились. Двоих вяжем и в комнату. А Жорик пусть здесь побудет.

- Не возражаю. Только хирурга с Анной уже ждет Ефимов.

- Привезем трупы. Какая ему разница. Да, в общем, как хочешь, но с тем зверем говорить буду я.

Защелкнув браслеты, мы перетащили их в комнату. Вован входил в полный штопор. Валентина начала потихоньку оживать. Появился слабый румянец и восстановилось дыхание.

- Макс, я схожу заведу назад наркоманов.

- Они уже без тебя вернулись. Для них это трагедия. Мы лишили их последней радости. Теперь у них начинаются черные дни с красными птицами.

Вспомнив Лелю, я невольно вздрогнул. Какие-то смысловые накладки преследуют меня во всей этой истории. Сначала Валентинины фатальные бредни, теперь Черный птиц, несложно сойти с ума, если не выпить граммов двести водки.

- Ухов, а не выпить ли нам водочки?

- Я немного попозже, когда управлюсь.

- А может, ну его, пускай с ним суды разбираются.

- Чтобы завтра он оказался на свободе и ходил среди нас? Чтобы ехал в одном автобусе со мной или с им изувеченной девчонкой? Чтобы вновь сажал на иглу малолеток, а потом ковырялся в их кишках своими погаными лапами? Чтобы опять неизвестно куда исчезали люди? Нет, Гончаров. Я не палач, не моралист, но с такой нечистью жить под одним небом не собираюсь.

- Тогда поторопись, а то скоро рассвет.

- Торопиться в этом деле не надо. Ты этих гавриков в общий зал отведи, чтобы без свидетелей.

- Попробую! Владимир Петрович, ты меня узнаешь?

- Базара нет, ты Гончаров.

- Хорошо, нам надо идти домой.

- Как скажешь, начальник.

- Сейчас заберем Валентину и двинем.

- Нет проблем, такой кайф...

- Иди сам, спускайся по лестнице до зала, а там я тебя догоню.

Валентину я донес на руках. Хирурга стащил волоком, а добрую старую знакомую Анну спустил на пинках. Она пострадала меньше всех и уже через пятнадцать минут пыталась рекламировать мне средиземноморские пляжи. Вторым пришел в себя хирург. Его песня не отличалась оригинальностью.