Михаил Петров - Гончаров влезает в аферу

То ли слова мудреного они не знали, то ли обращаться со мной им велели поаккуратнее, только Кутя щелкнул лезвием выкидного ножа и перерезал веревки. Освобожденный, я дернулся, вырываясь из рук "олигофренов", и тут же рухнул, слабо двигая затекшими, атрофированными ногами.

- Во рванул! - насмешливо прокомментировал Кутя, рывком приподнимая меня за шиворот. - Куда собрался, болезный? Паспорт-то у меня.

В больной голове забилась надежда. Если говорят о паспорте, значит, не все потеряно - на том свете его вроде не требуют. Наглея, я кинул вопрос:

- А бабки где? Где ствол?

- Чего не было, того не было, - успокоил второй качок. И добавил: Ползи, шеф ждет.

Кое-как я доковылял до парадного входа - когда-то входа в трактир. Навалившись на тяжелую дверь, с трудом открыл ее. В запущенном зале под единственной лампочкой сидел господин Ступин. Соизволив меня заметить, он вежливо осведомился:

- Как добрались?

Рассудив, что сразу меня убивать не будут, я послал президента на три буквы. Никак не отреагировав на мое приветствие, Ступин поинтересовался:

- Как вы себя чувствуете?

- Не твое собачье дело, мокрушник.

- Я вас не понимаю...

- Поймешь, когда вышак дадут.

- Скажите, а не могли бы вы выражаться на понятном мне языке? Я ведь блатным не владею.

- Научишься! - успокоил я Ступина. - Там у тебя и академия будет, и колледж, и даже курсы гимназисток.

- Хы-хы-хы! - захрюкал за спиной Кутя. И сразу заткнулся, напоровшись на холодный хозяйский взгляд. Как бы извиняясь за неуместное свое веселье, он основательно съездил мне по уху.

- Перестань, - остановил экзекуцию Ступин. - Что с вами? Кто вас избил? Вы? - Он глянул на Кутю.

- Нет, шеф, мы и пальцем его не тронули. Наоборот, вытащили. Там его местный бобик вообще мочить хотел.

- Ясно. Иди принеси коньяк.

- Так... э... ехать надо, Владимир Леонидович, э... в магазин.

- Кутя, там в бардачке осталось.

- Так пролилось. Вот, все коленки замочил, - суетился Кутя, тряся штанинами.

Его коллега злорадно скалился, ожидая кульминационной точки Кутиного позора.

- Геннадий, привезите, пожалуйста, бутылку хорошего коньяка и чего-нибудь съестного. Вы же, Кутилов, покурите на свежем воздухе. Заодно проверьте, не болтается ли кто из посторонних.

Когда дуболомы исчезли, Ступин протянул мне сигарету. Прикуривая, спросил:

- Зачем вам это?

- Что?

- Почему в яму оконную залезли?

- От вас прятался.

- А почему?

- Вы убийца!

- Послушайте, я ничего не понимаю. Что за чушь? И вообще, что вы здесь делаете?

Ступин начинал злиться. И это было не так уж плохо - что-нибудь да прояснится. Хотя, с другой стороны, играть с ним не следовало. Наверняка еще одна парочка его мясников сидела за какой-либо из четырех дверей, ведущих из этого зала. Да и сам здоров бычок. А кроме того, я углядел у него под мышкой довольно внушительную рукоять револьвера. Под стать, наверное, был и ствол.

- Почему вы здесь? Кажется, мы договорились забыть ту историю!

- Ту я забыл, но появилось множество новых, забыть которые я не вправе.

- Яснее, пожалуйста.

- Можно. Дайте сигарету.

Прикуривая от его зажигалки, я с жадностью затянулся сигаретой. И затягивался до тех пор, пока алая пирамидка табака не выросла до двух сантиметров. Затем неуловимым движением ткнул сигаретой Ступину в глаз. И тут же, падая на пол, дернул на себя президентовы ноги. Я никогда не слышал, как ревет стадо бизонов, но думаю, именно так, как заревел Ступин. Не давая ему прийти в себя, я выдрал у него из-под мышки здоровенную "ДУРУ" и, приложившись рукояткой к черепу страдальца, положил конец его мучениям.

Кутя появился первым. И тотчас же принялся палить в меня из пушки, еще более внушительной, чем у хозяина.

- Убьешь, сука! - заорал я, нырнув за ящик, сообразив, что бьет он металлическими пулями.

А вот мой трофей оказался газовым. Это меня и спасло. Кутю скорчило после первого же выстрела. Кашляя и заливаясь соплями, он закрутился волчком, опрокинувшись на пол, засучил крепенькими ножками, что-то бубня и матерясь.

Падая, он выронил пистолет, и я тотчас подобрал его. Затем осмотрелся, ожидая появления новых членов бригады. Но пока никто не появлялся. Со словами "не жуй жвачку, скотина" я на всякий случай въехал Куге каблуком в лоб. Он даже не вырубился как следует, только соплеотделение с кровью стало интенсивнее да мат громче. Я для контроля поднес к его носу ствол и снял с его ремня наручники. Защелкнув один из браслетов на Кутином запястье, я подтащил его к хозяину и вторым кольцом соединил "сладкую парочку". А ступинские бандюги все не появлялись. Нужно смываться, решил я, загостился. Да и президент начал проявлять признаки беспокойства.