Марина Серова - Приманка на любовь

– Я… э… рад, – пробормотал он и откинулся на спинку стула.

– Рад он, видите ли, – по-отечески проворчал Тимофей, дав знак официанту принять заказ. – Его убить пытаются, а он рад?! – не щадя чувств юноши, добавил он, вздохнул и спросил: – Женечка, пообедаем? – Вопрос был довольно-таки неожиданным, но вполне в духе Зоркова, поэтому я не удивилась, а спокойно ответила:

– Пожалуй. Филе семги на пару́, овощи-гриль, зеленый жасминовый чай со льдом, – продиктовала я официанту, не открывая меню, так как давно изучила особенности кухни «Гранда».

Зорков заказал сразу для них обоих, для себя и Ромашкина.

В ожидании блюд Тимофей приступил к рассказу.

– Как, я думаю, ты и сама догадалась, неприятности на данный момент не у меня, а у этого гения. – Он кивнул на Ромашкина, чей взор блуждал где-то под высокими сводами ресторанного зала. Я ограничилась кивком головы. – Так как его рабочий проект неразрывно связан с нашим финансовым холдингом, я считаю эту проблему своей. Но дело деликатное, тем более, что мне вместе с шефом надо завтра лететь в Лондон, а Василия я бросить тоже не могу, поэтому и обращаюсь к тебе. Ты не подумай, он только с виду такой одуванчик, но в голове у него не мозги, а компьютер.

Я оглядела господина Ромашкина, но он никак не отреагировал на хвалебные слова начальника службы охраны холдинга. То ли привык к всеобщему признанию своих дарований, то ли попросту пропустил все мимо ушей.

Зная о моей привычке – не перебивать рассказчика преждевременными вопросами, – Тимофей продолжил:

– Мы, то есть холдинг «Тарфинэксперт», решаем проблемы информационной безопасности и внутреннего контроля. Особенно сейчас, когда у нас запланирована важная сделка, и узнать о ней заранее, я думаю, захотят многие наши конкуренты.

– Конкуренты? А именно? – спросила я.

– Конечно, как же без них! Особенно мы держим оборону против вмешательства шпионов из «Мира инвестиций». Уже из силовиков я в каких-то ученых переквалифицировал ребят из охраны! Только и занимаемся, что ищем спецов по информационной безопасности и внедряем их в свои ряды, – доверительно сообщил мне Зорков.

Я сочувственно кивнула в ответ.

– А что ты хочешь, – развел руками Тимофей, – приходится идти в ногу со временем! Так вот, что касается компьютерного контроля, – отпив глоток, сказал он. – С этой целью около трех месяцев тому назад был объявлен тендер на разработку программного обеспечения по данной тематике. Василий одержал победу, заключил контракт с холдингом и приступил к работе… – Продолжить Тимофей не успел: его перебил главный герой повествования, неожиданно пришедший в состояние крайнего возбуждения.

– Приступил к работе?! – воскликнул он, картинно заламывая руки. – Да разве можно это назвать работой, когда на тебя все давят, а те, с кем волею судьбы, точнее, рабочего расписания, мне приходится делить кабинет, косятся на меня с подозрением и явным раздражением! – Из-за сильного волнения его очки съехали на кончик носа, и я отметила, что у моего будущего протеже весьма красивые, василькового оттенка, глаза. Высказавшись, он успокоился, и на его лицо вернулось прежнее рассеянное выражение.

– Василий имеет в виду причины, по которым он перебрался из главного здания к себе домой, – поспешил вставить Тимофей.

– Ясно: кому же понравится, что у него под боком программист готовит «плацдарм» для грядущей тотальной слежки за производительностью труда и эффективностью работы сотрудников? – усмехнулась я.

– Вот именно! – горячо воскликнул юноша. – Вот я и не смог так работать, я буквально задыхался, ну, и перебрался к себе на квартиру. И дело пошло: я стремительно продвигался, да и Маша скрашивала мой быт… – Он трагически вздохнул и замолк, отведя глаза в сторону и тщетно пытаясь взять себя в руки. Я вопросительно взглянула на Зоркова.

– Маша – бывшая девушка нашего гения. Увы, что-то не сложилось… дело, как говорится, молодое, неопытное, – добавил он голосом повидавшего жизнь мудреца.

Лицо его при этом выражало соответствующую моменту скорбь. Я едва сдержалась, чтобы не зааплодировать актерским способностям Тимофея. Но, обернувшись и взглянув на Ромашкина, я, признаться, растрогалась. Юноша утер рукавом слезу и – ничуть не смущаясь своих покрасневших глаз и носа – продолжил:

– Маша ушла по какой-то необъяснимой причине! За день, как все это произошло, я с работы пришел, а ее дома нет, и ничего! Ни записочки! Ни клочка бумаги с парой слов! Ни ее вещей в шкафу! – Он не выдержал и зашмыгал носом, как слезливая барышня.