Евгения Михайлова - Испить чашу до дна

— Виктор Павлович! — с деланым возмущением воскликнул Сергей. — Надеюсь, вы не одобряете столь безумную практику?

— Одобряю, — устало улыбнулся Осипов. — На самом деле безумие заключается в том, что произошло с Лерой и Олей. Ночью я лежу и думаю: может, во мне есть какой-то брак, какой-то грех, черное поле, раз такое происходит с моими близкими людьми? Сережа, я боюсь, что это еще не все, вот в чем дело.

Андрей уже почти месяц жил в другом сарае вместе с тремя пленниками, ни один из которых толком не понимал, как и почему здесь оказался. Двое — Игорь и Олег — родом из Киева, Александр, как и Андрей, приехал в мае в столицу Украины отдохнуть, только он был из Питера. Собственно, они почти не разговаривали: их тюремщики — Рахим и Карим — явно подслушивали, работать всех заставляли до полного изнеможения, практически морили голодом. Наркотик кололи только тем, кто чего-то требовал. Чаще всего это был Игорь, самый молодой из них. Он страшно страдал от недоедания. Андрей иногда отдавал ему кусочек своего ломтя хлеба. Но Игорь все слабел, наркотик явно его добивал. По утрам конвоиры его просто выволакивали наружу, он заваливался на ходу. Однажды утром Игоря не смогли разбудить. Рахим и Карим попинали его ногами, Андрей пощупал пульс, сердце, сказал: «Он мертв». В этом бараке было окошко. Они втроем стояли у него и смотрели, как их палачи заталкивали мертвое тело в выгребную яму. Потом их погнали на работу. Андрей взял лопату и подумал, что ждать можно лишь одного: когда тебя эти ублюдки затолкают в дерьмо. Ждать? Или попросить укол, как сделал вчера вечером Александр? Может, лучше сразу, сейчас, да так, чтоб хоть одному голову разнести? И вдруг как будто легкое облако пролетело перед глазами, хотя он ни разу здесь не смотрел на небо. Это весточка от Лили, Вики или мамы, подумал он. Надо продержаться еще. В этом сарае пол состоял из уложенных в ряды булыжников. Вечером, когда Рахим и Карим ушли в дом, пленники забылись больным, неспокойным сном, Андрей достал из-под ремня крепкую дощечку, он ее нашел и спрятал во время работы. Он до рассвета выковыривал один булыжник. Когда получилось, вернул его на место. На следующий день во время работы он сломал пилу. Подозвал Рахима, показал, тот замахнулся, чтобы ударить, встретил его взгляд, опустил руку, пошел за другой. Андрей, разрывая в кровь руки, отломил часть лезвия пилы и быстро сунул под ремень брюк. Затем толкнул поленницу, и дрова рассыпались.

— Это не я виноват, — сказал он вернувшемуся Рахиму, который произносил какие-то ругательства на своем языке. — Неправильно сложили, ты что, не видишь?

— Делай!

Рахим сунул ему другую пилу, забрал часть сломанной и пошел выбрасывать.

Ночью Андрей вынул булыжник и начал его затачивать с одной стороны. К утру положил в ямку кусок пилы, потом вернул на место булыжник.

Однажды утром пленники обнаружили, что братья, как они называли своих тюремщиков, явно не вышли из наркотического кайфа. Они вели себя неадекватно, много и без толку суетились, постоянно смеялись. Вечером они не принесли им обычного ужина — хлеба и воды. Вообще появились только к ночи, оба уже плохо держались на ногах и заходились от безумного смеха.

— Кушять! — прокричал Рахим, и оба вывалили на пол что-то из пакета. В сарае было практически темно, горела крошечная лампочка-миньон. Когда братья ушли, встали над странной серой кучкой: это оказались дохлые крысы. Александр тонко вскрикнул и зарылся в тряпье, которое служило им постелью. Его трясло. Остальные молча отодвинулись. Потом все легли, закрыли глаза, но спать никто не мог. Андрей достал свой булыжник, оценил его возможности как оружия, — не годится. Камень все еще был недостаточно острым. Он пилил его до утра, лампочка уже погасла, он работал на ощупь. На рассвете услышал странные звуки. Оглянулся, встал. Александр пытался есть крысу, скрючивался, мучаясь рвотными спазмами, потом опять возвращался. Андрей схватил его за плечи и бросил на пол.

— Ты отравишься и сдохнешь в страшных муках, ты сошел с ума! Они наверняка отравили их!

— Мы все сдохнем в муках в любом случае, — прошептал Александр. — Чего тянуть? Я не могу выносить голода.

— Подожди, — сказал Андрей. — Я вытащил у Рахима один пузырек дряни, которую он тебе вводит. На всякий случай. Выпей просто. От этого ты уснешь хотя бы.

Александр уснул, Андрей работал, пока не услышал шаги за дверью. В этот день он падал от слабости и усталости, как Александр. Когда им вечером бросили хлеб, у них не было сил жевать. Жизнь подходила к концу. Он провалился не в сон, а в темную бездну, мечтая не проснуться. Они все мечтали умереть во сне.