Владимир Флоренцев - Незримый поединок

На восьмидесятом километре, при подходе к реке, железная дорога круто поворачивала к северу. Когда состав, замедлив ход, двинулся по кривой, Дубровин заметил, что на подножку тринадцатого вагона, на котором стояла синяя хлопкоуборочная машина, вспрыгнули двое мужчин. Один был высокий, в белой рубашке, а другой, среднего роста — в красной. Лица Дубровин разобрать не мог.

Тот, что был пониже, встал на борт и, резко оттолкнувшись, повис на крыше соседнего вагона.

— Ух, ты… — восхитился молоденький оперативник Женя Прокофьев. — Акробат!

— Да… — неопределенно протянул Дубровин. «Подсунули какого-то непонятливого юнца», — подумал он о своем напарнике.

И мысли вновь вернулись к тем двоим в вагоне. Иначе, как в пути, их не возьмешь. Картина ясная — «вспарывают» они крышу, выбрасывают тюки на ходу.

Последний вагон, наконец, тоже вынесло из полукруга на прямую, и теперь совсем не было видно, что делает второй человек.

«От машиниста их тоже, наверное, увидели», — предположил Дубровин.

— А ну, подсадите меня, — попросил он проводника.

Подтянувшись на руках, он заметил, что на крыше одного из вагонов, где-то в середине состава склонились двое мужчин. Потом один исчез.

— Так, оторвали доски. Второй, конечно, останется наверху, — подумал капитан.

Но он ошибся — высокий тоже исчез в дыре. Время действовать.

Дубровин взобрался на крышу.

— Полезай за мной! — крикнул он Прокофьеву.

Отсюда горизонт отодвинулся, и впереди показались белые мазанки степного разъезда, а еще дальше — черная полоска — не то река, не то озеро. Но это уже совсем далеко. Свежий ветер хлынул на Дубровина. Закружилась голова. Капитан рванулся вперед, перепрыгивая с вагона на вагон, опасаясь, что не успеет добежать, что преступники уйдут. Он видел — впереди на помощь ему скачет другой человек — Колька Исидоров. Может, он успеет раньше.

Капитан бежал, задыхаясь, горячий ветер хлестал по щекам, жарким дыханием опалял слипшиеся волосы.

Когда до пролома осталось два вагона, капитан сообразил, что так разогнавшись, он не сможет остановиться, и по инерции пролетит вперед. Остановившись на самом краю вагона, перевел дух. Черный пролом был совсем рядом. Еще один прыжок!

Дубровин отступил назад, готовясь к прыжку, и первое, что он увидел, взглянув в сторону пролома, — это дрожащий пистолетный зрачок, мерцавший из темноты. И тогда же он увидел лицо человека, гладковыбритое, с отпущенными усиками — лицо Глухаря.

Дубровин не целясь нажал на курок. Выстрелы прогремели одновременно, и в ту же секунду Дубровин почувствовал, как ему обожгло левый бок.

Вагон тряхнуло на повороте, грабитель выстрелил еще три раза подряд и промахнулся. Но Дубровин упал на колено, судорожно сжимая рукоятку пистолета, и, охнув, повалился набок. Падая, он видел, как скрылась в проеме и потом снова показалась голова Глухаря. Потом Глухарь подтянулся на руках и выскочил на крышу. Дубровин лежал не двигаясь. Глухарь оглянулся и заметил, что со стороны паровоза бежит, перескакивая с вагона на вагон, человек.

В то же мгновение Дубровин вскочил и резко заломил руку Глухаря, державшую пистолет. Тот вскрикнул от резкой боли, выронил оружие и начал медленно оседать. Капитан навалился на него своим слабеющим телом. Силы покидали Дубровина, и когда он заметил, что рука Глухаря судорожно тянется к пистолету, валявшемуся неподалеку, он «поймал» эту руку особым приемом, отчего лежавший под ним Глухарь сразу стих.

Дубровин глядел, как, перескакивая с вагона на вагон, все приближался Колька из дорожного отдела. Вот он уже совсем близко… Что-то двоится в глазах. Дубровин попытался поднять отяжелевшую голову и вдруг увидел — белые мазанки, мелькавшие в степи у железнодорожного полотна, поползли вверх, за ними по кругу завертелась земля, заплясали вагоны. Разбившись на мириады ослепительных искр, полыхнуло солнце…

«Здравствуй, родной мой!

Как ты себя чувствуешь? Хирург мне сказал, что ничего страшного, все обойдется. Но к тебе почему-то не пустили. Завтра приемный день, и мы все будем у тебя. Я так переволновалась в тот день, до сих пор не могу успокоиться. Но сейчас опасность миновала. Какая у тебя температура? Пожалуйста, выполняй все предписания врачей, а то я знаю твою реакцию на всякие порошки и уколы. Но сейчас это тебе действительно нужно.

Ну, ты не волнуйся. Сегодня первое сентября. Олежку я отвела в школу. Он пошел в первый класс.

Целую тебя крепко.