Марина Серова - Обмани лжеца

— Вы в курсе, какова сексуальная ориентация вашего сына?

— Немедленно прекратите балаган! — возмутилась госпожа Ивченко. — Впрочем, я отвечу на ваши вопросы… Если художник рисует исключительно женские портреты, никому не приходит в голову называть его ловеласом и донжуаном. Так почему же мужские портреты заставляют вас думать о том, что их автор — гей?

Никто из присутствующих не рискнул ответить, и на какой-то момент в доме воцарилась тишина. Однако длилась она недолго — кто-то из гостей наткнулся на закрытую дверь и сказал:

— Странно, там слышны голоса, но створка заперта. Что там происходит?

— Я предлагаю всем спуститься на первый этаж, к фуршетному столу, — сказала Людмила Дмитриевна. — Александр уже там. Он вас ждет!

Голоса и шаги постепенно стихли…

Я вернулась на съемную квартиру, и Алина стала мне взахлеб рассказывать о том, что происходит в доме Ивченко:

— Представляешь, она спрятала свою родню вместе с Чернецовым в какой-то комнате, а сама еле успевала отбиваться от журналистов, которые задавали ей весьма пикантные вопросы о сыне. Особенно отличился Виктор Дрозд.

— Я потом все прослушаю в записи. Скажи, Петрович вернулся?

— Вроде бы нет. — Нечаева приставила бинокль к глазам. — О, легок на помине, выходит из такси. Представляю, как ему влетит от Ивченко!

Охранник сразу же стал выставлять на улицу сильно захмелевших гостей. Примерно за час Колосов очистил коттедж от завсегдатаев гей-клуба. Журналисты ушли сами, снимая на камеры и фотоаппараты, как недружелюбно провожают за дверь почитателей таланта молодого художника. Когда все «левые» гости ушли, из дома, пугливо озираясь по сторонам, стали выползать немногочисленные родственники Ивченко.

— Так, Володя, немедленно приезжай за мной! — услышали мы голос Чернецова, банкир звонил своему водителю. — Да, уже можно.

— Гриша, ну может, ты останешься до завтра?

— Нет, Люда, мне здесь делать нечего. Признаюсь, я не ожидал от тебя такого…

— Какого, Гриша, такого? Это же молодежь, она неуправляемая, когда собирается больше трех человек!

— Не просто молодежь, а какой-то клуб гомосексуалистов, и, похоже, твой сын тоже в него входит. Ты хоть понимаешь, Люда, что едва не подставила меня? Представляешь, что могли бы написать обо мне журналисты?

— Так я же и говорила, что не надо их пускать.

— Все, я не желаю больше ни минуты оставаться в этом доме!

— Я поеду с тобой.

— Нет, Людмила, мне надо побыть одному, все хорошенько взвесить…

— Гриша, уж не хочешь ли ты сказать, что сегодняшнее происшествие может отразиться на наших отношениях?

— Хочу, — откровенно признался Чернецов. — О, я вижу, Володя подъехал. Счастливо оставаться!

— Гриша, я люблю тебя!

— Не надо, Люда, лишних слов. Ни к чему.

— Мама, да не унижайся ты перед ним… перед надутым индюком! — встрял в разговор Александр. — Пусть катится отсюда вон, если его пугает, что я гей. Да, я гей! И не стыжусь этого!

— Саша, замолчи! — Голос Людмилы Дмитриевны дрогнул. — Как ты мог? За что ты со мной так?

— Мама, поверь мне, я не хотел…

— Не хотел он… О чем ты только думал, когда приглашал этих людей?

— Да никого я не приглашал, — оправдывался Александр.

— Так я тебе и поверила! У них же были пригласительные билеты.

— Я понятия не имею, кто их напечатал.

— Не ври! Все равно я не верю ни одному твоему слову. Ты мою жизнь разрушил, и я тебе этого никогда не прощу.

На следующий день все горовские газеты взорвались фейерверком статей о творческом вечере Александра Ивченко.

— Дедуля, ты только послушай! — веселилась я. — «Сын известной бизнес-леди, Александр Ивченко, под видом своего творческого вечера устроил у себя дома «голубую» сходку… Людмила Дмитриевна призналась, что считает сына талантливейшим художником, основоположником нового направления в современной живописи, который охарактеризовала как фьюжн иконописи и сюрреализма. Остается только гадать, почему она не захотела проспонсировать экспозицию его работ в одном из выставочных залов города…»

— Полетт, у меня такое ощущение, что звездой вчерашней тусовки была именно госпожа Ивченко, а не ее сынок-именинник, — заметил Ариша.

— Так и есть. Никто не воспринимает Александра всерьез, он всего лишь сын своей известной матери. Без нее Сашка — ноль без палочки. Даже его слова приписываются Людмиле Дмитриевне. Благодаря журналистам наша «газовая леди» превратилась в покровительницу всех геев, — резюмировала я.