Энн Грэнджер - В поисках неприятностей

Меловые творения Фитиля были настолько превосходно выполнены, что многие прохожие ахали, увидев у себя под ногами выразительные лица. Как-то раз случилось так, что мимо проходил искусствовед. Он был поражен тем, что увидел, и решил представить Фитиля миру. Уж не знаю, как бы он перенес на выставку тротуарную плитку! Похвалы искусствоведа смутили Фитиля. Он буквально ужаснулся своей возможной известности, схватил коробку с мелками и скрылся в неизвестном направлении. Вернее, уехал из Лондона. Где-то в провинции он украшал тротуары до тех пор, пока не решил, что о нем забыли и можно безбоязненно вернуться в столицу.

Ну а я… Мне до сих пор хочется стать актрисой. Правда, жизнь то и дело вмешивается в мои планы. Колледж, куда я записалась на курс актерского мастерства, я бросила. Если не считать нескольких ролей в одном уличном театре, звезды сцены и экрана из меня пока не вышло. Правда, я все равно надеюсь, что когда-нибудь стану знаменитой. Ну а пока не переставая борюсь с призраком нищеты и голода, так что забот мне хватает. А еще приходится присматривать за двумя моими товарищами.

Мы втроем первыми вселились в этот дом. Вскоре к нам присоединился Деклан, невысокий жилистый длинноволосый парень с лицом добродушного эльфа. Его руки и плечи сплошь покрывали татуировки. На одной руке была изображена страшная змея; на другой — Святое сердце Иисусово. По словам самого Деклана, он помнил, как ему накололи Святое сердце, зато понятия не имеет, откуда на его руке появилась змея. Однажды утром он проснулся в жестоком похмелье, смотрит — а змея ползет по его плечу.

— Я решил, что у меня белая горячка, — пояснил Деклан.

Иногда он вытягивал руку и задумчиво разглядывал змею. По-моему, она его немного пугала.

Деклан объявил себя рок-музыкантом без группы — гитариста его бывшей группы случайно ударило током, когда они репетировали в церкви.

— У бедняги волосы встали дыбом, — не без изумления рассказывал Деклан, скорбно качая головой. — Конечно, упокой Господь его душу, но вид у него сделался до жути смешной. Мы хохотали — конечно, до тех пор, пока не поняли, что он дал дуба. Тут мы сразу протрезвели и вызвали скорую помощь. А пока она ехала, толпились вокруг него и пытались вспомнить, как делать искусственное дыхание. Правда, все сразу поняли, что ему крышка. Да еще уселок накрылся, а на новый у нас бабла не хватало. И вдруг… хотите верьте, хотите нет, вбегает в церковь какой-то мозгляк и ну орать на нас! Мол, из-за нас пробки выбило во всем квартале. Никакого почтения к смерти, представляете? Ну, мы с барабанщиком взбесились, наорали на него, вздули как следует и выкинули в окно. Падать там невысоко, он отскочил от земли, как мячик. Но нас все равно посадили за нападение.

Деклан играл на бас-гитаре, а бас-гитаристу нужна группа.

Чуть позже у нас поселилась Люси с двумя детьми. К искусству Люси не имела никакого отношения. Она сбежала от мужа, который ее избивал, и до нас некоторое время жила в приюте для женщин, страдающих от домашнего насилия, в нескольких кварталах отсюда. Я познакомилась с ней, когда работала в овощном магазинчике Пателов на углу. Люси покупала там морковку для своих детей, чтобы им было что погрызть. В сырой морковке много витамина С и нет кислот, которые портят зубную эмаль. К тому же морковь дешевле многих фруктов.

Люси пыталась найти себе постоянное жилье и работу. Приют был переполнен, и она догадывалась, что долго ее там не продержат. Левая рука у нее была сильно изуродована — как-то муж рассердился на нее из-за того, что она задержалась с ужином, и приложил ее ладонь к раскаленной конфорке плиты. Шрамы от ожога выглядели ужасно, но что было еще хуже — у нее нарушилась подвижность левой кисти. Люси стеснялась своей руки и, если ее кто-нибудь спрашивал, как это произошло, уверяла, что обожглась сама, случайно. Правду она рассказала мне однажды вечером, уже после того, как переселилась к нам в сквот. Я никак не могла понять, почему она так долго не уходила от мужа, который издевался над ней.

— Уйти с двумя детьми непросто, — ответила Люси.

И все же она ушла, когда муженек начал избивать детей. По словам Люси, у ее супруга «проблемы с алкоголем». По-моему, у него проблемы с головой. Я и прежде нисколько не сомневаюсь в том, что мне живется куда лучше, но рассказы Люси лишний раз подтвердили, насколько драгоценна моя независимость.

Дом, который мы заняли, стоял на отшибе в конце целого ряда краснокирпичных домов, прижатых друг к другу. Его построили раньше, чем в моду вошла так называемая ленточная застройка. Нам приятно было считать, что мы живем в памятнике архитектуры ранневикторианской эпохи. Видимо, раньше наше жилище окружал большой сад. Остатки сада разрослись и превратились в настоящие джунгли. Полоска земли между фасадом и тротуаром была завалена разным мусором. По краям бывшего двора зияли глубокие ямы; там когда-то вкопали столбы для ограды, которая давно исчезла. Дом мог похвастать грязно-белым фасадом, с которого отваливались целые пласты штукатурки, колоннами по сторонам парадного входа и подъемными окнами, которые не поднимались. В подвале вечно стояла вода. Наверное, когда дом только построили, он считался очень красивым, и жить в нем было уютно. Теперь он напоминал старую бездомную нищенку с нашей улицы, которая давно перестала за собой следить. Грязный, закопченный, дом не разваливался только потому, что мы как умели ремонтировали его. И все-таки это была крыша над головой, и мы старались сделать свое жилище уютным.

Читать дальше