Наталья Андреева - Нагадали мне суженого

– Мам, а ты не помнишь, я со своим-то официально развелась?

– А ты не помнишь?

– Не-а…

Я кинулась искать паспорт. Так и есть! Мы с Полкашей не раз ходили подавать заявление о разводе и, отчаявшись, плюнули на это дело. Потому что потом придется искать время для того, чтобы забрать документы и еще месяца три что-то там оформлять. Официальный развод – процедура долгая.

– Так, может, и Ладушкин женат? – ахнула я.

– Скорее всего. Тебе-то что за дело? Если в нашем городе все зададутся целью развестись с теми, с кем уже давно не живут, и расписаться с теми, с кем живут, получится такая чехарда, что все запутается окончательно. В паспортном столе взвоют, оформляя новые документы.

Все правильно. Бардак творится уже много лет.

– Мам! Ведь ты же там работаешь! В паспортном столе!

– Вот именно. – Она поджала губы, выражая недовольство.

– Ну, так оформи мне развод! Тисни в паспорте штамп! Что тебе, жалко?

– Не могу без официальной бумаги о том, что вы с Ярополком развелись. Что ж мне, на подлог идти?

– Да кто это будет проверять?

– Мало ли. Вдруг кто-нибудь из вас умрет и возникнет проблема наследства? Тогда-то и обнаружится подлог.

– У Полкаши, насколько я знаю, нет ко мне имущественных претензий.

– А ты спрашивала?

Придется, видно, мне навестить бывшего мужа. Вот же крючкотворы! Да если бы моя мать не работала в паспортном столе, у меня и первого штампа не было бы! Жила бы с Полкашей как почти все в нашем городе – так . Но мать настояла на официальной смене социального статуса. Она бы с таким же энтузиазмом добивалась штампа о разводе! Нет, люди, вы живете в лабиринте со множеством тупиков. Где-то в глубине сидит пожирающий вас Минотавр, а к свободе ведут такие запутанные ходы, что далеко не каждый в состоянии найти выход из лабиринта. Большинство так и блуждает в потемках, заходя в тупики и моля какую-нибудь волшебницу Ариадну кинуть спасительную нить.

Вот я свободна, хотя многие называют это безумием. Меня не пожирают жадность, лень, тщеславие, желание покорить столицу, иными словами, купить квартиру с видом на Кремль и особняк на Рублевке рядом с какой-нибудь дутой звездой. Я мечтаю спасти человечество, но оно, человечество, упорно сопротивляется. Говорит, что я ему не нужна. Не нужно зеркало, в котором отражается вся его тупость, неумение мыслить трезво и слепая вера в так называемые знаки судьбы.

Я тяжело вздохнула.

– Ой! У меня же обеденный перерыв заканчивается! – Мама вскочила. – А ты отдыхай, дочка!

Как же! Отдыхай! Мне предстоит серьезный разговор с Капкой…

Как только за мамой закрылась дверь, я взялась за телефон.

– Анька, это ты! Уже вернулась? Как там Москва? – Голос ее был приторно сладким. Чует кошка, чье мясо стянула. Ну, погоди, Офелия!

– Ты до которого часа на работе?

– Сегодня до обеда. Эмилька совсем разленился, так и норовит из дома улизнуть, а уроки делать не хочет. В голове все еще лето. Я месяц буду работать на полставки, пока он не втянется в учебу. Кстати, не поможешь с математикой?

– Ты не можешь решить задачки для третьего класса?!

– Для четвертого.

– Высшая математика, как же, – насмешливо сказала я.

– Зря смеешься. Знаешь, какая сейчас сложная программа? Заходи – посмотришь его учебники.

– С удовольствием.

Вот и повод нашелся! С Эмилем я могу заниматься часами. Он так смотрит…

Ах, Эмиль!

Когда я пришла, Капка разогрела мне в микроволновке серое детсадовское пюре и плюхнула в тарелку пару котлет, на вид вполне съедобных.

– Покушай, вон ты какая тощая!

– Не хочешь спросить, как я съездила? – спросила я, втыкая вилку в котлету и разваливая ее на куски со зверским лицом.

– Что-то быстро вернулась, – фальшиво улыбнулась Капитолина Поликарповна.

– Где ты была, когда убили Зиму? – не стала тянуть я.

Она побледнела и опустила глаза.

– Дома, где ж еще?

– Так вот я тебе скажу где… Ты была с Александром Николаевичем, поняла?

– Не… не очень.

– Ты – железное алиби. О вашей связи со Станиславским все знают. Вернулась к старому любовнику, бывает. Ты женщина свободная. Марину я беру на себя.

– Но… что случилось?

– Скорее всего, это он убил Зиму. Станиславский.

– Нет, – прошептала Капка.

– Что ты сказала?

– Если ты говоришь о воскресном вечере… О черт! Как это все некстати! А нельзя найти кого-нибудь другого? Ну, для алиби?

– Да кого?

– Видишь ли, Анечка, Нил почти уже сделал мне предложение. Ни для кого не секрет, что я женщина любвеобильная, но скандал накануне свадьбы…