Шарлотта Армстронг - Лучезарно-голубое

Нэн выглядела холодной и погруженной в себя.

– Были две одинаковые булавки, – быстро объяснил Джонни. – Одну старая миссис Барти подарила Кристи. Другую – жене Натаниэля. В тот вечер булавка Кристи лежала в сейфе. В полночь сейф нашли открытым, а булавка исчезла. Но булавка Натаниэля была в кармане Макколи.

Дороти прищурилась.

– Ты хочешь сказать, они думали, будто Макколи взял эту булавку из сейфа? Да?

– Точно, – сказал Джонни. – Никто не поверил, что у мисс Каллахэн могла быть такая же.

– Почему? – спросила Дороти.

– Потому что Натаниэль Барти предъявил вторую булавку.

– Я не понимаю…

– А вы понимаете? – спросил Джонни у Кейт Каллахэн.

– Я думаю, булавка лежала на полу, – ответила Кейт, – и либо старуха, либо Натаниэль подняли ее.

– И солгали? – выдохнула Дороти. – Но разве мисс Каллахэн стала бы говорить, что у нее есть булавка, если бы у нее ее не было?

Кейт скривила рот в насмешливой улыбке.

– Ради Бога, дорогая, называйте меня просто Кейт.

– Но вы же рассказывали об этом полиции? – настаивала Дороти.

– Конечно, рассказывала. Стояла в суде на месте свидетеля, или как там они его называют. Говорила правду. – Кейт пожала пухлыми плечами, как бы выражая этим, что правде нет места в таком подлом мире. – Эти Барти кругом врали.

Тут Нэн произнесла:

– Джонни, ну пожалуйста.

Она казалось совершенно подавленной.

– Минутку, Кейт. Почему они лгали? Они пытались подставить Макколи?

– Не думаю, – ответила Кейт. – Просто потому, что старик выгнал бы Натаниэля из дома за то, что тот навещал меня. – Кейт говорила это без всякого осуждения. – Понимаете, Натаниэль очень испугался. Представьте себе человека, которого так напугали. – Теперь голос Кейт звучал грустно.

– Чего же он боялся?

– Отца. Мачеху. Да всего на свете.

– Я думал, старая дама…

– Конечно, она всегда заступалась за него, но за это она им командовала, – сказала Кейт. – Это была плата за ее заступничество. Натаниэлю нужна была такая женщина, чтобы он чувствовал себя с ней хозяином. Если бы Натаниэль не стремился так быть хозяином и командиром, ему жилось бы гораздо лучше.

– Вы говорите об отце Дика? – спросила Нэн голосом, охрипшим от волнения.

– Да, – кивнула Кейт. – Я знала его, в общем, недолго. Однажды его отец уехал почти на шесть недель, и Натаниэль был в особенно затруднительном положении. Понимаете, он оставался за главного. У него был шанс. И он понял, что недостаточно умен, чтобы стать хозяином, или недостаточно смел, или что там еще требуется. Это его подкосило. Я тогда была моложе. В тридцатом или тридцать первом, тысячу лет назад. Ко мне сюда приходят разные люди. Я ко всем отношусь по-дружески. Вы знаете, они любят поговорить со мной. Мне кажется, многим становится легче, если есть место, где можно выговориться. Как бы то ни было, он дал мне булавку, по-моему, когда мы виделись в последний раз. Он не сказал, что она ценная. А я не подумала ничего такого. Он же просто хотел сделать мне что-нибудь приятное, в этом нет никакого вреда. Но когда дело дошло до суда, Натаниэль встал на место свидетеля и начал врать. Ну да ладно, наверное, он был вынужден. – Кейт все понимала и прощала.

– Почему же вынужден? – горячо спросила Дороти.

– Я уже говорила. Старик просто выкинул бы его.

– Тогда ему надо было уехать.

– Для него это было бы слишком тяжело, незаслуженно тяжело, – сказала Кейт.

– А может быть, ему так было бы лучше, – сердито ответила Дороти.

– Может быть, дорогая. Но в жизни не всегда бывает так, как должно быть. – «Почти никогда», – подразумевалось в тоне Кейт. – Поверьте, мне было очень плохо, когда я не смогла помочь бедному Клинту Макколи. Сейчас я думаю, он все равно был бы несчастен. Без Кристи. Он любил ее прямо-таки до безумия. Не знаю… – Казалось, Кейт уже смирилась с этим старым злом, приняла его и почти была готова согласиться с ним. – По-настоящему мне жаль только одного человека – маленького ребенка. Бедный младенец. Мать убита, отец – в тюрьме, да еще и несправедливо.

– Вы думаете, – быстро спросил Джонни, – Клинтон Макколи не виновен в убийстве?

– Разве я уже не сказала об этом? Я уверена, он не брал булавки из сейфа. У него в кармане была моя булавка. Это я точно знаю. И если бы они мне поверили, думаю, они не смогли бы засадить его за решетку.

Тут Дороти, не в силах сдержаться, порывисто спросила:

– Если Клинтон Макколи не убивал жены, то кто же это сделал?

Джонни будто парализовало, он не мог говорить, не мог воспрепятствовать последовавшему ответу. Да он и вообще не был уверен, стоит ли это делать.