Лидия Ульянова - Размах крыльев ангела

– Вадь, да я, наверно, забыла. Или значения этому не придала. Это же само собой, раз он родом отсюда, то и знакомые должны сохраниться. Только, видишь, он с ними видеться не хочет. Стесняется.

– Мария! – Вадим начал злиться. – Это он тебе сказал, что стесняется? Нет, это ты сама себе так сказала. А он, возможно, и встречается, и созванивается. Это ты ведь решила, что какая-то баба представилась тобой и позвонила, чтобы выманить его на лестницу. На самом же деле, может быть, это как раз та самая его прежняя знакомая и есть. Ты, кстати, по этому номеру звонила?

– Много раз звонила, там никто не подходит, – примирительно ответила Маша. Она все равно не верила, что Степаныч может затеять что-то недоброе. Это же Степаныч! – Ты считаешь, что это так серьезно?

– Считаю. Это, поверь мне, часто только кажется, что знаешь человека вдоль и поперек, а на самом деле…

Вадим Кузнецов выразительно развел руками, обрисовывая Маше всю серьезность положения.

– Ты вот хочешь, чтобы я тебе все распутал, а, оказывается, важных вещей не говоришь. Я еще чего-нибудь не знаю?

Маша виновато напряглась. Ей казалось, что она делает все возможное, чтобы помочь Вадиму, она даже список вон какой составила, а на деле оказывается, что из нее плохой помощник. Но существовала еще одна деталь, о которой, вероятно, нужно Вадиму рассказать. И пускай он сейчас поднимет ее на смех, начнет издеваться и говорить, что у нее паранойя и мания преследования, пускай, она все равно расскажет.

– Вадим, – медленно начала она, – скажи, а за тобой могут следить?

Об этой слежке она думала уже битый час, и ничего путного в голову не приходило. С одной стороны, действительно ерунда и паранойя – Вадим-то кому понадобился, он как-никак в такой системе работает, что наглости нужно набраться, чтобы еще и за ним следить. А с другой стороны, если это в самом деле так, то Вадим находится в реальной опасности, он следующий в очереди за Иваном и Степанычем. Нет, пусть он лучше над ней посмеется.

– Следить? – Вадим несказанно удивился, недоверчиво покосился на свою мисс Марпл. – А что за мной следить? Что это за чушь?

– Понимаешь, я тут дяденьку одного все время вижу. Я сперва подумала, что это по мою душу опять, а теперь вот думаю, что он за тобой ходит.

Вадим поглядел как на умалишенную: такие новости необходимо сразу сообщать, а она вместо того про какого-то профессора битый час талдычит.

– Ну не тяни, говори, – нетерпеливо поторопил он. – Снова этот синий «Форд»?

– Ты не сердись. Я только сегодня так решила, вот только сейчас. А может быть, мне кажется. Хотя нет, не кажется…

– Маша! – угрожающе пресек Вадим ее лепет.

– Все-все, – заторопилась Мария, – говорю. Никакой не синий «Форд». Понимаешь, дядечка такой, невзрачный, средних лет. Мы с тобой, когда в больницу ходили, он в вестибюле прохаживался. А второй раз я его видела, когда ты на набережной стоял, когда Мишка приходил. Он еще подошел к тебе и что-то спросил.

– Хм, вроде бы действительно кто-то был, время у меня спрашивал. – Вадим насторожился, но все еще не верил. – Но это может быть простым совпадением, это еще ни о чем не говорит.

– А сейчас я в окно смотрела, тебя ждала. Смотрю, ты с работы идешь, внизу, по набережной, а он следом. Ты в арку зашел, он посмотрел вслед, развернулся и ушел.

– Странно. Очень странно. – Вадим в задумчивости почесал щеку, покрывшуюся заметной щетиной. После вчерашних ночных бдений он, разумеется, проспал и не успел побриться.

Вадим наблюдал, как Маша суетится – она всегда начинала суетиться, когда была сильно расстроена, – и искренне ее жалел. Что за черт, такая отличная девчонка, она не заслужила стольких несчастий. Она, как может, пытается сделать так, чтобы всем вокруг было хорошо, честно пытается. В своей бесхитростной борьбе с ветряными мельницами она, по определению, не сможет победить, потому что чересчур доверчива, чересчур. Она готова верить каждому встречному-поперечному, не задумываясь о том, что чужая душа – потемки. Без помощи, без поддержки она ведь пропадет, не выплывет. Или накуролесит в своем безотчетном желании быть идейным борцом за справедливость. Вадим давным-давно во всем разобрался, но рассказывать ей сейчас было никак нельзя, рано было. Сейчас стоило только ее утешить, успокоить, чтобы не тряслись так эти удивительные, тонкие, словно прозрачные руки, не дрожали такие притягательные пухлые губы, не наливались болью глаза вполлица.

– Дядечка? – переспросил Вадим, не переставая чесаться. Добавил шутливо:—а, может быть, это поклонник? Может быть, он познакомиться с тобой решил? Ты же рассказывала, что к тебе какой-то там в магазин ходил, ухажер. Предупреждаю сразу, я не потерплю.