Владимир Колычев - Кодекс мстителя

Автомат – оружие грозное, но сейчас он почему-то казался мне совсем жалким и бесполезным, напрочь лишенным огневой мощи. Зато рядом пулеметное гнездо с ПКМ на станке. Пользоваться этим оружием я умел, в учебке натренировали.

Раненая нога не стала мне помехой. Пулемет оказался на месте, только смещен в сторону взрывной волной и перевернут. Рядом лежал Гоша Рябов. Он у нас был дембелем с героическим уклоном, а потому, поднимаясь по тревоге, бронежилет надевать не стал. За это парень был наказан: словил не наряд вне очереди, а несколько осколков. А может, его убила взрывная волна.

Я установил пулемет, приготовил его к бою и направил ствол в сторону движущихся боевиков. Это не безобидные мишени, а люди, которые обязательно ответят огнем. Было страшно, колотил мандраж, но это не помешало мне срезать первой очередью двух-трех боевиков, которые подобрались к блокпосту. Я очень рассчитывал на такой результат, потому что после первых выстрелов чеченцы должны были еще ниже пригнуться к земле, а то и залечь, используя для укрытия складки местности. Еще они могли отступить и затаиться за крупными железобетонными блоками, которые мы устанавливали на дороге, чтобы машины не проносились мимо нас на высокой скорости. Автомобили должны были потихоньку лавировать между преградами. Сейчас эти блоки могли стать надежным укрытием для боевиков.

И точно, кто-то из них залег, а двое рванули назад к блокам. По мне ударили из автоматов, но до того я успел срезать очередью одного из двух беглецов.

Я метнулся к своей бойнице, чтобы открыть огонь из автомата. Больная нога подкосилась, я упал на живот и крепко приложился челюстью об ящик с гранатами. Быстро добраться до намеченной цели не получилось, зато к тому времени, как я смог открыть огонь, боевики в полный рост рванули в атаку, решив, что пулеметное гнездо уничтожено.

Возможно, пулемет действительно пострадал, но я-то был жив. Автомат больше не казался мне слабым оружием. Длинной очередью я убил одного боевика и ранил другого. Они снова залегли и тут же открыли прицельный огонь. В этот раз я не стал менять позицию. Нога уже совсем не слушалась, да и боевики были близко, на расстоянии броска гранаты. Оборонительные Ф-1, в простонародье «лимонки», лежали рядом со мной, готовые к тому, чтобы серьезно подкислить жизнь врагу. Запалы вкручены, а сорвать чеку не трудно. Берешь правильно, как учили, отжимаешь усики, рвешь кольцо и бросаешь.

Я начал перекидывать гранаты через бруствер в сторону противника. Как они разрывались, кого убивали-ранили, я не видел. Боевики запросто могли перепрыгнуть через стену, за которой я находился, и пристрелить меня.

И действительно, кто-то прорвался ко мне. Краем глаза я увидел автомат, направленный в мою сторону. У меня даже не было времени на то, чтобы попрощаться с жизнью. Тут в стороне от меня всколыхнула воздух автоматная очередь, и боевик упал, сраженный пулями. Это подоспели на помощь мои товарищи. Вовка Серебров, Юрка Шальков. Они убегали, увлекая меня за собой. Но я принял бой, парни осознали свою вину и вернулись. Втроем нам будет проще.

Я снова швырнул через себя гранату и тут же получил ответ. Метрах в двух от меня упала наступательная РГД-5. Перед тем как она взорвалась, я успел почувствовать обиду за столь вопиющую несправедливость. Ведь это была наша, российская граната, и почему я должен принять от нее смерть?

Ударная волна срезала голову будто ножом. Она отделилась от туловища и упала на землю лицом к небу. Я должен был умереть, но нет, моя оторванная голова продолжала жить своей жизнью. Я видел, как меня окружали боевики, как один из них вынул кинжал из ножен. Бородач с налитыми кровью глазами собирался перерезать мне глотку. Судя по всему, настроен он был очень решительно, но кто-то из дружков толкнул его в плечо и со смехом покрутил пальцем у виска. Действительно, зачем резать горло, если голова оторвана напрочь? Бородач понимающе кивнул, сунул кинжал в ножны и оттянул назад правую ногу. Его дружок уже стоял «на воротах». Сейчас этот тип ударит по мне как по мячику и попытается забить гол.

Я в ужасе заорал, но боевика это не остановило, и его носок врезался мне в нос. Я влетел точно в «девятку», запутался в сетке ворот и… проснулся.

Вагон плавно качался на ходу под мерный перестук колес, тени столбов скользили по стенке купе, поднимались к потолку и исчезали там. Напротив меня сидела худосочная девушка с малосимпатичным, к тому же еще и прыщавым лицом. Надо было видеть, какими глазами она смотрела на меня. В них и ужас, и любопытство, и даже сочувствие.