Захар Абрамов - Приговор

Выехали на улицу Чапаева. «Волга» остановилась. Аида и Марита выскочили из машины, простились. Машина резко рванула с места. Проводив ее глазами, Аида беззаботно проговорила:

— Вот в этом, по-моему, и есть романтика милицейской службы. Неожиданность, борьба… Чудесно! Правда, Марита?

— Как вам сказать. Я ведь не ощущала всего этого.

— Понятно. Но вы же избрали себе друга — оперативного работника. Я часто думаю об одиночестве — ведь они не владеют своим временем.

— О, одиночество для меня не ново. Я привыкла. Есть на свете вещи и похуже.

Непосредственность Аиды, ее какое-то наивное восприятие окружающего сначала раздражали Мариту, но потом она незаметно включилась в разговор о работе, об учебе, о последних моделях сезона…

— А вам нравится Заур? — вдруг спросила Аида.

Марита неопределенно пожала плечами.

— Эдуард мне сегодня сказал, что Зауру вы очень нравитесь, — продолжала Аида. — А, может, он вас любит…

— Приятно слышать. Он действительно, славный человек. Для меня все это не так просто…

Она чуть не договорила: «как для вас».

— Глупости! Не надо осложнять простых вещей. А Эдуард вам нравится?

— Хороший парень. Веселый, интересный. Мне кажется, вы подходите друг другу, — осторожно ответила Марита.

— Я рада, что компания сложилась, — весело щебетала Аида.

Гуляли довольно долго. Около одиннадцати Марита остановила такси, отвезла Аиду, и поехала к себе.

Волга неслась к месту происшествия. Пешеходы пугливо шарахались в сторону. Агавелов хмуро смотрел вперед. Сейчас он казнил себя. Ведь убийство свершилось в его зоне. В образцовой, как называли ее в районе. «Вот и порядок, — думал он. — Ни одной кражи, всего два-три происшествия за последний месяц. И на тебе».

Акперов будто угадал его мысли.

— Не усмотрел, — укоризненно сказал он.

— Разве за всем усмотришь?

— Должен.

Агавелов промолчал. Да и что отвечать, когда чувствовал, что Заур прав.

Проскочив по узким улицам, не сбавляя скорость, машина вырвалась на проспект.

— Что молчишь? — Акперов невесело улыбнулся, — вот и сходили на футбол… Я не суеверен, но все-таки. Решили разок по-человечески отдохнуть и на тебе, как удар в спину…

— Есть же еще на земле подонки… — Агавелов стукнул себя кулаком по колену.

— Им пути не должно быть. Не должно! — голос Заура сорвался, папироса упала на сиденье. — А мы щели им оставляем. Значит…

— Значит, плохо пока работаем? — полувопросительно продолжил его мысль Агавелов.

Показалась освещенная арка большого дома. У ворот уже стоял красно-синий милицейский автобус.

— Наши здесь.

Заур и Эдуард выскочили из машины, вошли во двор. У входа в подъезд столпились любопытные. Постовой милиционер, издали увидев начальство, стал усердно разгонять народ.

— Граждане! Граждане! Пройдите… Пройдите… Не вешайте!

Из парадного выглянул Огнев. Он первым, как дежурный, прибыл сюда и хотел что-то сказать, но Акперов остановил его:

— Не нужно, Андрей. Веди на место.

В квартиру Айрияна и Эпштейн уже прибыли эксперты, следователь прокуратуры, проводник с огромной овчаркой.

Появление Акперова, Агавелова и Огнева вызвало оживление. Кто-то сострил по поводу того, что представители уголовного розыска прибывают к месту происшествия последними. Упрек был уместный, ничего не окажешь.

— В чем задержка, товарищи? — спросил Акперов, как можно спокойнее.

— Вот ждали угрозыск, — бодро ответил следователь Байрамов. — Вижу, что без вас не обойтись.

Осторожно перешагнув порог, вошли в комнату. У дверей встал подоспевший постовой.

Картина, которая открылась их взорам, ясно говорила, что здесь произошло убийство с целью грабежа и видимо в комнате побывало несколько преступников. Важно было не упустить при осмотре ни одной даже самой малозначительной детали.

Осмотр начали, как положено, слева направо — по часовой стрелке, анализируя происхождение и принадлежность той или иной детали, вещи, следа.

Мебели в комнате было мало. У двери — двустворчатый зеркальный шифоньер. Дверцы распахнуты, Одежда и другие вещи выброшены, в беспорядке разбросаны по полу. Шелестят под ногами справки, письма, жировки. В открытое окно заглядывают ветви старого тополя. Здесь же, у подоконника, круглый стол без скатерти. На нем две бутылки крепленного вина «Шемаха», кусок торта. На полу под столом валяются две ложки, осколки рюмок и тарелок, разбитая ваза. Около нее яблоки, пустая бутылка из-под коньяка.