Александр Полюх - Голдмейкер

- Сумасшедшая страна!

Андрей сосредоточенно рассматривал пустую чашку из-под кофе.

- Вы, наверное, хотите знать - зачем я вам это рассказываю?

Джоан молча кивнула.

Ученый, глядя на нее, твердо произнес:

- Я хочу уехать в Америку.

- Что? - не поняла американка.

- Я хочу уехать из страны, где сажают ученого, которого в любой другой осыпали бы почестями и миллионами.

Мимо столика Джоан и Андрея прошли к выходу попугаистые джентльмены и их спутницы. Один из них, Олежка, громко втолковывал девицам:

- Девочки, запомните: деньги есть - Иван Петрович, денег нет - козел и сволочь.

Джоан недоуменно сказала:

Но у вас же судимость, вы работали в военной науке... Вас не выпустят из страны, да и с въездом в Штаты будут проблемы.

- Как выехать, мне на зоне хорошо объяснили, - усмехнулся бывший зэк. - Это сейчас не проблема при хорошем финансировании. Хотите стать моим спонсором?

Джоан вернула Андрею чудный слиток.

- А как же Николай?

- Я не знал, что встречу вас.

- Вас устроит, если я отвечу сегодня вечером?

- Да.

- Тогда возьмите мой номер телефона в отеле, - американка написала на обратной стороне своей визитной карточки несколько цифр и передала ее русскому.

Джоан и Андрей вышли из ресторана и направились к машине американки. Андрей шарил глазами вокруг и не находил на прежнем месте маленькой флейтистки. Однако вскоре ему удалось отыскать предмет своих забот - метрах в сорока от места работы девочка в сопровождении солидного мужчины средних лет с бородкой интеллектуала садилась в довольно еще новый "Фольксваген".

Американка, открывая двери машины, сказала ошеломленному ученому

- Наверное, это ее отец. Рабочий день окончен.

"Нисан" Джоан катил по одной из центральных улиц Москвы - Тверской, бывшей Горького, в довольно плотном потоке уличного движения. Андрею казалось, что все водители и пассажиры, двигавшиеся вокруг транспортных средств, с интересом глядят на него и его спутницу. Он постоянно скашивал глаза на американку, с увлечением занятую управлением своей машины. Все-таки очень эффектная женщина. Ученый не отдавал себе отчета, что влюбился, как говорится, с первого взгляда. Он даже рассердился на себя, что американка постоянно привлекает его внимание. Чтобы отвлечься, Андрей принялся с преувеличенным интересом рассматривать непривычный постперестроечный экстерьер столицы, украсившей себя рекламой западных фирм.

- Все-таки здорово, - сказал вновь прибывший.

- Что именно? - поинтересовалась американка.

- В мое время здесь были только плакаты "Слава КПСС!" или "Народ и партия едины".

- Мои знакомые иностранцы утверждают, что именно тогда Москва имела шарм и свое лицо, - усмехнулась Джоан.

- Чтоб их города имели такой шарм! - в сердцах пробурчал русский. Идиоты!

- О`кей, но как же нам проехать на вашу Мазутку? - не замедлила поменять тему разговора американка. - Может быть, спросить полисмена-регулировщика, если вы забыли дорогу?

- Вот уже спасибо! Хватит, что они указали мне дорогу, длинною в восемь лет, - Андрея не покидало ворчливое настроение. Он уже злился на себя, что связался с этой женщиной. Что они понимают в нашей жизни! Шарм и свое лицо!

- Тогда будем спрашивать пешеходов, - не сдавалась Джоан, подчеркнуто не замечая грубости своего пассажира.

- Знаете, Джоан - принял решение русский, справившись с внезапным приступом раздражительности, слишком много впечатлений за этот день. Высадите меня у ближайшей станции метро. Электричкой я точно куда надо доеду.

Глава четвертая

Андрей стоял перед сгоревшим домом. Это была обыкновенная пятиэтажка постройки начала тридцатых годов. В таких селили новоиспеченных промышленных рабочих, потянувшихся в столицу с началом сталинской индустриализации. И район этот был пролетарский - Мазутка, славившийся в свое время местной шпаной. Теперь от дома остались руины, зиявшие обгорелыми провалами окон. Андрею казалось, что эти руины напоминают его несложившуюся жизнь, а может быть, даже судьбу его Родины. Когда он ехал из сибирского лагеря в Москву, домой, как он считал, так как его квартира в Арзамасе-16 была конфискована, он не мог предвидеть такого финала. Хотя мать Андрея умерла, не дождавшись его выхода на свободу, душой он рвался сюда, к месту его детства и юности. Времени, когда жизнь представлялась простой и надежной, а перспективы обнадеживающими и безоблачными. И вот, вместо сентиментальных воспоминаний - обгоревшие руины...