Юлия Винер - Бриллиант в мешке

Как всегда, не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Когда я Хези все рассказывал, то дошел только до того места, где я камушки заплел в рамку-макраме и портрет взял с собой в больницу.

Все эти перипетии, как я потом их терял и находил и где прятал, это уже несущественно, а вот как я сказал Хоне-ювелиру, что камни ушли по назначению, это Хези и сам слышал.

И в разговоре нашем теперешнем про совесть он сказал мне: это тебе было искушение, и ты хоть и не устоял, но все же спохватился. И не важно, по какой причине ты себя ведешь, а важно, что правильно. Вернув камни, ты поступил правильно, а почему – это другой вопрос. Доверчиво так говорит, нисколько не сомневается, что я вернул. Всегда-то он предпочитает думать хорошо, а не плохо.

Я чуть не поперхнулся, однако проглотил. Но факт, что я его обманул.

Обманул, никуда эти камни тогда не уходили, кроме пяти бомбошек, которые Татьяна выбросила, а куда потом ушли двадцать семь прочих штук, ему и знать незачем. И никто никогда не узнает.

Тот парень с катка, который по ним тогда проехался, он как стал с Кармелой меня поднимать, то заметил рядом кучку белого порошка. Заметил и смеется, ты что, говорит, пикник тут ночью устраивал, кофе с сахаром пил?

И растер эту кучку ногой.

Теперь остается последнее.

Расстаться с Красненьким.

Вернуть его по назначению.

И вовсе не совесть меня одолевает, и не страх, и не стыд. Хези все равно никогда бы не узнал, а больше мне стесняться некого.

И во вредное излучение я не верю, не может из моего Красного исходить вредное излучение. Его всегда приятно было держать в руках. Но расстаться надо…

Расстаться необходимо, потому что – пока он у меня, вопрос остается открытым.

Как сказал доктор Сегев, не может начаться процесс заживления. А рана у нас проходит через всю нашу жизнь насквозь, и процесс надо начинать как можно скорей, а то станет все время гноиться и нарывать и отравлять всю систему. Пока он у меня, покоя мне не будет, а вместе со мной и всем остальным. И неизвестно, что еще может случиться.

Но как жалко!

Как жалко его отпускать! Отдавать мой чистый, блестящий, прекрасный Адамант в чужие руки, скорее всего грязные, особенно если он достанется тому русскому деятелю, который собирался его купить.

Правильно сказал ювелир Хоне, у королевы английской такого нет. А место ему, между прочим, именно там, в королевской короне. Вот если бы королеве его отдать, я бы так не переживал. Тем более английской. В Лондоне.

Вот он лежит передо мной, угрелся у меня в горсти и смотрит на меня своим круглым сверкающим глазом. Смотрит доверчиво, не ждет ничего плохого. Ему не было у меня плохо. Я о нем заботился, любовался на него, прятал, и хоть и терял, но всегда находил обратно. И он мне тоже ничего плохого не сделал, то есть лично он. Он ни в чем не виноват, и вся мерзопакость, которая вокруг него до меня была и после меня наверняка будет, к нему не пристала и не пристанет. Он всегда будет чистый и блестящий.

А впрочем, чего это ты, Михаил, такие сантименты тут развел?

Разнюнился над блестящей побрякушкой как девчонка. «Мой камень, мой Адамант, мой красавец…» Камню этому абсолютно все равно, кому принадлежать, кто его в руки возьмет, хоть чистые, хоть грязные. Ты думаешь, он на тебя как-то особенно смотрит? Полюбил тебя? Да он, кто его ни возьми, на всех будет смотреть своим блестящим чистым глазом, и не моргнет даже. А если через него людям беды получатся, смерти и слезы – это его абсолютно не колышет. Это их, людей, беды, их смерти и слезы, им и страдать, а сам он ничего не хочет, никого не любит и ничего не боится. Разве что катка многотонного, но это редчайшее стечение обстоятельств. Да он и это, надо полагать, примет без стона.

Ну и давай кончай, чем быстрее, тем легче.

Азам собирался как-то связываться со страховщиками по электронной почте, вступать в переговоры, требовать больше… Но это все законченный период нашей жизни и ушло в прошлое вместе с Азамом. Ничего этого делать не буду, расстанусь красиво. Чисто.

Взял два пакета ваты, которые мне Хези купил по моей просьбе, вынул их из целлофана.

Он и коробку мне на центральной почте специальную посылочную купил, довольно большую – с очень маленькой даже он мог бы догадаться, а мне все-таки перед ним как-то того… Коробок таких на почте каждый день продают десятки, а Хези человек с виду невыдающийся, никто его не запомнит.

Уложил один пакет ваты в коробку толстым ровным слоем и сунул в середку камень. На вату положил какие были елочные игрушки, еще из России привезли – все равно не понадобятся. Таня моя, как будущая еврейка, не захочет теперь больше елку справлять, тут, оказывается, это считают христианский праздник, а я всегда думал, просто всеобщий Новый год. Вот и положил, в вате должно же что-нибудь быть, если вдруг на почте захотят проверить. Посылаю друзьям в Германии русские елочные игрушки. И сверху закрыл вторым слоем ваты.