Аннабель Бюффэ - Взрослые дети

- Зачем ты залез в обуви на одеяло?

- Зачем? Ты находишь его красивым.

- Прошу тебя, не иронизируй. Кстати, я думала, что ты перестанешь пить?

- Если ты будешь продолжать говорить в учительском присыщенном тоне, я выпью все, что здесь осталось! Ты сердишься!.. я понял, тебе здесь не нравится. Жаль, но я не смогу вести машину. Дорогая, не порти путешествие. Завтра в Бретани тебе будет лучше. Идет, мышка!

Валери с трудом выдавила улыбку и притворилась веселой, мысленно обвиняя себя в слабости и чуть ли не в подлости. Ни к чему дуться, да и зачем лишать его алкоголя на такое короткое время?

Ресторан оказался приличным. Оливье заказал шампанского, чтобы хорошо отпраздновать их бегство. Валери согласилась, мило подсмеиваясь над этой традиционной привычкой в данный момент мало соответствующей их реальному положению дел. Она правильно сделала, решив повременить с признанием того, что они так торжественно празднуют полный провал. Оливье умел нравиться владельцам ресторанов и, как всегда, разговорившись, приступил к дегустации коктелей. Валери составила компанию, увлеченная их краснобайством. Через некоторое время она почувствовала, как ее охватывает эйфория; расстроганная, в каком-то полусне, она плыла к тому, что презирала больше всего - посредственности.

Еле державшись на ногах, они вернулись в отель... Даже поспешно поиграли в любовь, а затем, измученные, тотчас уснули.

Валери открыла глаза и сразу не поняла, где находится. Она так и не могла понять, любит или нет вот такие пробуждения в незнакомых комнатах! Лимож, видимо, заставит склониться ее к негативному ответу. Валери посмотрела на Оливье и сравнила его с Кристофом. Любовник выглядел намного старше, чем ее муж!.. Его искаженные черты лица удивили Валери. Он должен был страдать, и, без сомнения, по ее вине!.. Неспособная испытывать угрызения совести, она почувствовала только слабую жалость, напополам с раздражением. В конце концов жизнь других ее не касалась. Валери вдруг захотела открыть окно, закричать! Из осторожности подавила прилив энергии, вызванный пробуждением. Чтобы пока не сообщать о своем решении, что они больше не едут в Бретань, Валери не спешила будить Оливье. Одевшись, она выскользнула на улицу. Этот отель был ей ненавистен. Через несколько метров она обнаружила кафе-табак, где и устроилась, заказав горячий чай с пряниками. Внезапная ностальгия по прелестным бретонским завтракам отозвалась в душе мучительным отказом от замысла вернуться туда вновь. Шел дождь... Валери взяла местную газету, забытую кем-то на стуле, полистала, и решила, наконец, пойти назад в гостиницу. Оливье еще спал... Какое счастье вот так забыться! Он как-то объяснил ей: "Понимаешь, сон - мое убежище. Это так прекрасно... Погружаешься в постель и забываешься; понимаешь мое открытие сладострастия соответствует вот такой страсти поспать". Она испытала тогда скрытое желание жить как он, все забросить, стать блудницей хотя бы на несколько дней. До встречи с Кристофом с ней не происходило ничего подобного. Сумеет ли она сейчас воссоздать прежний шарм такой жизни? В том положении, в котором она находилась сейчас, можно было позволить себе коснуться дна пропасти. Незнакомые города, разные отели, и, наконец, вернувшись в Париж этими извилистыми тропами, можно спровадить каким-нибудь образом Оливье. Ему будет не так тяжело, друзья помогут пережить разрыв; все станет тогда намного ясней, предоставится возможность избежать досадного скандала. Ей оставалось заставить его принять без загвоздок изменение программы. В худшем случае он может разыграть драму, но она сумеет заставить его простить себя.

Валери нисколько не ошибалась в изобретенных ее извинениях. Недостаточно вновь завоевать Кристофа! Нужно равным образом отказаться и от всего прочего, то есть попытаться вести себя зрело, по-взрослому... Зрело! она никогда не сможет...

14

Кристоф с трудом подавил приступ смеха. Натали поглощала креветки с раздражающей ловкостью. Валери их никогда не чистила. Она могла есть даже сырые сардины! Но вот опять начинается! Что за глупость постоянно их сравнивать. Довиль наводил на них скуку, по сути, ему все было в тягость. Он не мог понять любопытное ощущение неловкости, которое заставляло последнее время его колебаться между неудовлетворенностью, равнодушием и необъяснимой раздражительностью.

Натали улыбалась и спокойно продолжала свой диалог. Он ненавидел ее за притворное спокойствие. Натали считает его таким наивным, которого можно запросто провести? Она хотела быть совершенством, но ведь само совершенство должно заставить ее заметить несхожесть их мыслей. Кристоф мечтал об исключительно примитивной женщине, по приемуществу дурочке, озабоченной только своим телом! Им овладела сильнейшая усталость; никогда он не сможет понять тонкий механизм этих двух женщин-мучительниц... В его эгоизм примешивалась жалость... но жалость, направленная на самого себя; мало помалу уверенность в правильном поведении укреплялась. В противном случае можно было признать бесполезность того, что он делал, Бесполезна свадьба с Валери, так-же как его связь с Натали... оставалась только работа: конечно она приносила большой доход, нравилась Кристофу и в результате облегчала жизнь. Эту сторону своего существования он считал более полезной, чем все остальное. В общем печальный итог... Однако Валери была необходима ему; он это всегда знал, но не показывал виду. Влюбленный в Натали Кристоф хотел поверить в счастье, которого та желала... Принуждая его оставить жену, она отдала вторую жизнь страсти,тем более сильной, что он считал ее неразделимой. В баре было многолюдно. Иногда Кристоф любезно приветствовал кого-нибудь из знакомых; эти глупцы должны были по-видимому считать их развод уже свершившемся фактом.