Галина Полынская - Агний

- У нас возникли сомнения, Рита, - сказал Владимир Михайлович, сомневаемся мы, понимаешь?

- В чем? - у неё оказался высокий, резкий голос.

- В том, что это Инга Леонтьева.

- Она это! - блондинка потрогала пуговицу на своей лиловой блузке. Мне ли её не знать, хотя сейчас узнать её трудно! - Рита хихикнула. - Инга это, она у Ляльки Ворона увела, за это Лялька её кислотой облить хотела.

- А вот девушка утверждает обратное, - мягко сказал Владимир Михайлович. - Говорит, что она Лера Лимонова.

- Так она и Петром Сергеичем назваться может, - Рита заметно нервничала. - Вот Пашуня может подтвердить, что Инга это! Он её сам видел! Скажи, Пашуня, видел же?

- Видел, - кивнул любитель пива. - Один раз и со спины.

- Как раз таки Пашуня, - Владимир Михайлович сделал ударение на имени пивохлеба, - и сомневается. Что будем делать, Риточка? Вдруг у нас и впрямь недоразумение вышло? Что ж нам делать, Риточка? Извиниться перед девушкой и закопать её в лесочке, а?

Риточка пошла красными пятнами от звуков этого мягкого голоса и, перескакивая с пятого на десятое, принялась уверять Владимира Михайловича в своей правоте. Он подошел ко мне почти вплотную, и в нос мне ударила волна какого-то дорогого и очень знакомого запаха.

- М-да, - задумчиво сказал Владимир Михайлович, - теперь тут сам черт не разберет, перестарались вы, ребята. Когда Агния привезут?

- Вот-вот должны, - быстро ответил Толян.

- Ему девчонку и покажите, сразу все станет ясно.

Он развернулся и направился к двери.

- А щас её куда? - спросил Пашуня.

- Ну, бросьте пока в подвал, - пожал плечами Владимир Михайлович, там видно будет. Пойдем, Ритуня, сделаешь мне массаж, что-то спина разболелась.

Хихикая, Ритуня посеменила вслед за ним. Когда дверь закрылась, Толян смачно и длинно выругался.

- Кажется, хреноту мы спороли, - согласился с ним Пашуня. - Сбила нас Ритка с панталыку. Надо было по фотке искать.

- По какой?! - ядовито спросил Толян. - Думаешь, баба Ворона будет всем фотки свои раздаривать?! Одна Ритка её толком-то и знала!

Толян отпустил длинный комплимент и Ритке и всей женской половине человечества.

- Ладно, давай её в подвал, - сказал Пашуня, отделяясь от подоконника. - Развязал бы ты её.

- Сам развязывай! - огрызнулся Толян, настроение у него было испорчено напрочь.

Сопя и приседая на коротких ногах, Пашуня принялся за дело. Узлы были затянуты на совесть и ему пришлось повозиться.

- Вставай, - буркнул он, когда я оказалась на свободе. Встать у меня не получилось, тогда Пашуня попытался меня приподнять, но ему не хватило сил.

- Толян, помоги ...твою мать!

Толян сгреб меня в охапку и рывком поставил на ноги. От боли в глазах потемнело и я закашлялась. Они выволокли меня из комнаты, потащили по коридору и вниз по лестнице.

Глава вторая.

Подвал оказался просторным помещением, заставленным большими коробками и деревянными ящиками. Толян и Пашуня бросили меня на бетонный пол и сразу же ушли. Связывать мне руки ноги они, видимо, посчитали лишним. Немного отлежавшись, я села, прислонившись спиной к одному из ящиков. Голова страшно болела и кружилась, от боли разламывалось все тело, а перед глазами плыли яркие огненные круги. Как бы обидно ни было для Толяна, Пашуни и Владимира Михайловича, я действительно была Лерой Лимоновой, и понятия не имела, кто такая Инга и друг её Ворон. Хотя я и не состояла в родственных связях с писателем Эдуардом Лимоновым, к литературе имела непосредственное отношение и работала в издательском доме "Тирей" помощницей главного редактора. Сегодня мне пришлось немного задержаться, выясняя отношения с не в меру разбушевавшимся автором. Вышла я из издательства раздерганная, голодная и злая. Чтобы сократить путь к метро, решила пройти дворами и внезапно рядом затормозила потрепанная серая иномарка, из неё выскочил Толян и не успела я опомниться, как он втолкнул меня в салон.

Я провела рукой по разбитым, кровоточащим губам. Все лицо распухло, а глаза превратились в узкие щелочки, через них я и обозревала подвал. Кругом бетон и ни одного окна. Держась руками за ящик, я с огромным трудом поднялась на ноги. Голова немилосердно кружилась, сильно тошнило и было очень трудно и больно дышать. Я подождала, пока рассеется темнота перед глазами, потом медленно отправилась исследовать подвал. Исследовать особо было нечего. На всякий случай я подергала ручку единственной двери и, убедившись, что она заперта, села на прежнее место. Где-то в глубине души я удивлялась собственному спокойствию и безразличию, это был какой-то шок, парализовавший рассудок... За дверью послышалась возня и голоса, я приоткрыла глаза и увидела, что в подвал входят Толян, Пашуня и высокий парень с длинными до плеч черными волосами. Когда парень повернулся ко мне лицом, у меня приостановилось дыхание, а перед глазами, как искры, замелькали полотна Рафаэля и Микеланджело. Это был невероятно красивый, завораживающей неземной красотой человек с сиреневыми бархатными глазами. Непонятно почему, но, глядя в эти бездонные глаза необычного цвета, я почувствовала умиротворение, почти счастье, что было весьма нелепо в моем-то положении.