Галина Полынская - Давай найдем судьбу

- Ты ужасно выглядишь, - обрадовал он, стараясь завести машину, - что там у тебя происходит?

- Ничего интересного, - зевнула я, - сплошная белиберда.

- Например? - Он завел мой драндулет и начал выезжать со стоянки. - У тебя бурная личная жизнь?

- Да, бурнее некуда.

Я закрыла глаза и мгновенно отключилась. Проснулась уже около дома.

- Тебя отнести, или сама пойдешь? - усмехнулся Влад.

- Отнеси. - Главным для меня было не передвигаться самостоятельно.

Мне казалось, что ещё ни разу в жизни я так зверски не хотела спать, как сейчас. Прижимая к груди папку с бумагами, я дремала, а Влад вытащил меня из машины, взял на руки и понес домой, удивляясь тому, какая я тяжелая, хотя по виду и не скажешь. Дома, отбиваясь от радостно скачущего Лавра, он поставил меня на пол и пожелал приятных снов. Когда Влад ушел, я сбросила с ног туфли и рухнула на кровать прямо в одежде. Для себя я уже твердо решила, что со всеми этими поисками покончено, уж больно тяжело мне все это давалось.

Проснулась я только на следующий день, с ощущением того, что несчастна. Это ощущение было таким сильным, что я пошла на кухню и налила себе полный бокал мятного ликера. Потом наполнила ванную горячей водой, включила музыку погромче и залезла в воду пить ликер и жалеть себя, несчастную. Мне было страшно одиноко, и я даже всплакнула. Казалось, весь белый свет просто издевается надо мною. Музыка, как назло, была до смерти романтичной, и мне стало ещё хуже. Выпив ликер, я выбралась на сушу и стала думать, что же делать и как со всем этим бороться. Сидеть дома было ужасно муторно, просто невыносимо. Я позвонила Тае, но её ещё не было, и тогда я решила сходить куда-нибудь в кафе и хоть как-то пристрелить это время.

На улице вечерело, было тепло и пахло весною. Я решила пройтись пешком. Ближайшим от моего дома был небольшой и довольно уютный бар "Крокодил". Вот уж не знаю, почему именно он так назывался, но там над стойкой висел здоровенный плюшевый крокодил, почему-то синего цвета.

Народа в баре было мало, я присела за столик в углу, заказала кофе, коньяк и принялась вспоминать, чего у меня в жизни было хорошего, вернее, какие у меня были романы и чем все это закончилось. Воспоминания, особенно об окончании последнего романа, настроения не улучшили. Я вздохнула и посмотрела по сторонам. Синий крокодил над стойкой слегка раскачивался и сочувственно смотрел на меня блестящими, немного подловатыми глазами, даже крокодил и тот мне сочувствовал! А уж как я себя жалела, это и вовсе не передать словами. Я решила немного порыдать, но не стала этого делать, вовремя вспомнив, что накрасилась.

От скуки я стала разглядывать немногочисленных посетителей. В противоположном углу сидели двое парней, они о чем-то разговаривали, дело, наверное, было важным, потому что лица у них были очень сосредоточенными. Я пыталась представить, что именно они обсуждают и чем занимаются, но на ум ничего путного не приходило. Вскоре один парень ушел, а другой взял себе пива и стал о чем-то грустить. Как у нас много общего!

Допив коньяк, я поковыляла к стойке, чтобы взять ещё чего-нибудь. При нынешнем положении вещей, мне оставалось только напиться до состояния Станислава, упасть в какую-нибудь канаву и умереть. Я взяла себе большой бокал мартини, не думая о последствиях сожительства вина и коньяка, и полезла, было, за деньгами, но над ухом раздались следующие слова:

- Позвольте мне заплатить?

Безмерно удивившись, я обернулась, тот самый парень стоял за моей спиной.

- Не возражаете? - уточнил он.

- Нет, не возражаю.

- Меня зовут Виктор, - представился он, - а вас?

- Сена, - внятно сказала я, чтобы не дай бог, не прозвучало, как "Сеня". - Такая река есть в Париже.

- Как интересно, вы не против, если я присяду за ваш столик? Вам явно скучно, да и мне тоже.

Боги, боги, вы услышали меня! Он перебрался ко мне вместе со своим пивом. Виктор был чертовски хорош собой - русые волосы, голубые глаза, правильные черты лица, и вообще, он мне сразу же понравился. Некоторое время я настороженно ждала, что он что-нибудь спросит про мою квартиру и про её санузел, но он расспрашивал только обо мне, причем в этих вопросах не было ничего, что мне бы не понравилось. Но пока я ещё боялась радоваться, потому что заметила, что стоит мне прийти от чего-нибудь в полный восторг, как все немедленно приходит в полную негодность.

О себе он тоже рассказывал достаточно охотно, работал компьютерным инженером, жил один, и вообще, мне в нем все начинало нравиться, все, абсолютно все...