Галина Полынская - Король ветра

Я снимала крошечную квартирку недалеко от киностудии и у меня частенько собирались мои приятели актеры. Да, мы себя гордо величали "актерами", прямо с того самого момента, когда впервые переступили порог киностудии, причем звучало это с такой важностью, будто мы не толклись в массовках, а отхватывали только многомиллионные контракты.

Вечерами мы пили кофе или пиво - когда на что хватало и строили планы на будущее. Постепенно у нас сколотилась компания из трех парней и трех девчонок, причем отношения были чисто платоническими и братскими. Я наконец-то обрела настоящих друзей и необходимую поддержку. Я уже не чувствовала себя одной одинешенькой на всем белом свете и мои письма маме перестали быть похожими на плохо скрытые стенания и жалобы на одиночество.

* * *

И вот, наконец, настал тот день, когда и для меня нашлась роль! Правда, небольшая, но зато, лично моя! Наша киностудия снимала детектив с примесью триллера, и мне поручили играть труп, лежащий в ручье. В павильоне был сымитирован водоем, меня нарядили в узкие драные джинсы, красную, чем-то перепачканную майку и уложили в воду на поролоновые камни. Вода накрыла меня с головой, сверху было ещё пара сантиметров довольно холодного "ручья" и тут выяснилось, что я не могу долго задерживать дыхание. И вообще, у меня создавалось ощущение, будто я тону в собственной ванной. Короче, когда я выныривала на поверхность, оказывалось, оператор только-только начинал снимать.

После десятого дубля режиссер готов был надеть мне на шею настоящий камень. Оператор, снимавший меня сверху, веселился как ребенок, говоря, что это потрясающе, что нет ничего лучше, чем лежащий на дне реки труп, который вдруг резко поднимается из воды с вытаращенными глазами и судорожно заглатывает воздух. Он уверял, что это классная находка для любого ужастика, но режиссер был иного мнения.

В результате с роли меня сняли, на мое место взяли какую-то бледную девицу, способную киснуть в воде столько, сколько режиссерской душе угодно.

Пребывая в состоянии глубокой депрессии, я поплелась домой, прихватив по пути пару пива. Дома меня ожидало письмо от мамы. Она писала, что дела идут хорошо, она довольно сносно ладит с Громом, что он скверно относится к кошке, которую она завела, и все вместе очень скучают по мне. Мама спрашивала, когда же кинозвезда приедет домой хоть на недельку и передавала большой привет от пони. Мне сделалось грустно до слез, ведь мне так хотелось вернуться на белом коне, в лучах славы и успеха, а с таким-то позором... даже труп и тот мне не удался!

Выпив баночку пива, я, хлюпая носом, написала ответ, наврала с три короба, что дела идут блестяще, и завалилась спать. Очень хотелось проснуться эдак годика через два в зените своей славы...

Глава вторая

Утром проснулась по привычке в семь, но во время вспомнила, что сегодня свободный день и никуда идти не надо, так что решила заняться любимым делом - поваляться в кровати, помечтать и поболтать по телефону. К сожалению, приятеля Леона с коим особенно хотелось потрепаться, не оказалось дома. Пришлось вдохновенно рассматривать картографию потолка, в это утро мечты о грандиозном будущем посещать отказывались. В памяти, садистски-настойчиво всплыл эпизод из моей первой картины и потуги сыграть во второй. Я перевернулась на бок, потом легла поперек кровати, затем по диагонали... Решив не истязать себя воспоминаниями с утра пораньше, я задумалась, как же сделать это утро максимально приятным. И придумала попить кофе и позавтракать в постели. Сварив кофе, погрузилась в изучение холодильного нутра. Все указывало на то, что кинокарьера - кинокарьерой, а в магазины иногда заглядывать надо. Перед глазами снова возникла моя трупная роль, причем возникла она прямо там, в холодильнике, и я с грустью подумала, что если дела пойдут и дальше в таком же темпе, то утро я стану начинать не с кофе, а с виски.

Состряпав из разнообразных продуктов большой подозрительный бутерброд, и захватив кофейник, вернулась в комнату. Поставив завтрак на крошечную старенькую тумбочку, включила телевизор и устроилась поудобнее. Попивая кофе, я переключала каналы и наткнулась на репортаж с ипподрома. Фанатка, даже маньячка лошадей, скачек и азартных игр, я уверовалась, что утро обещается быть чудесным. Все в мире потеряло для меня значение, остались только ревущие трибуны и бегущие лошади. Азартно поедая бутерброд, я мысленно ставила на какую-нибудь лошадку и верещала громче всех болельщиков, когда лошадка приходила первой, ещё громче орала, когда выбранную красавицу, у самого финиша, обходила какая-то кляча.