Марина Серова - Веселые поминки

Представив себя на его месте, когда при довольно-таки странных обстоятельствах и в совершенно невероятном количестве гибнут один за другим твои знакомые, я подумала, что желание забыться возникло бы у любого.

И Емеля реализовал его самым традиционным способом.

После очередной рюмки он не выдержал испытания одиночеством и, забрав с собой свои бутылки, пересел ко мне за столик.

Этого и следовало ожидать, хотя, судя по всему, я по своим габаритам минимально соответствовала его вкусу и должна была выглядеть в его глазах Дюймовочкой.

Но алкоголь способен скорректировать наши вкусы, тем более что я интересовала Емелю не столько как женщина, сколько как собеседник.

Тем не менее телохранители опять переглянулись, сохранив при этом абсолютное равнодушие на лицах.

– Разрешите угостить вас шампанским, – предложил мне Харчеев.

Это вызвало у меня улыбку. Если бы Емеля узнал во мне вчерашнюю посетительницу, ему вряд ли пришло бы в голову угощать меня шампанским. Во всяком случае, вчера у него такого желания не возникло.

– С удовольствием выпью еще бокал, – тем временем ответила я, и моя улыбка была воспринята им как знак расположения.

Он налил мне полный бокал и предложил тост за знакомство.

Через несколько минут мы запросто трепались с ним, как старые знакомые. Емеля говорил мне комплименты, болтал без перерыва и рассказывал анекдоты один смешнее другого.

Я, как могла, подыгрывала его настрою и представилась ему Светой.

О работе я предпочитала не говорить, сославшись на нежелание портить первый день отпуска. Я предложила продолжить знакомство вечером, а сейчас немного отдохнуть. Емеле покидать ресторан явно не хотелось, но он согласился со мной – допив последнюю рюмку коньяка, – что у нас впереди «целая жизнь», «еще не вечер», и проводил до самой каюты, нежно пожав мне руку на прощанье.

У себя в каюте я хотела проверить эффективность «жучков», да и «попридержать коней» в наших стремительно развивающихся отношениях с Харчеевым тоже было не лишним.

В общении со мной Емеля был традиционен и предсказуем для мужчины его возраста, меня же интересовали иные стороны его жизни. И любой его контакт с телохранителем или просто другим пассажиром мужского пола мог дать мне значительно более важную информацию, чем личное общение.

Но Харчеев не стремился расширить круг знакомств и ни единым словом не обмолвился с телохранителями. До самого обеда он просидел на палубе, любуясь речными просторами, лишь однажды посетив буфет, где купил себе банку дорогого немецкого пива, и вернулся назад. Но для проверки слышимости этого было вполне достаточно, я расслышала не только каждое слово Емели, но и ответы и рекомендации симпатичного бармена.

За обедом Харчеев на правах старого знакомого уже без спросу расположился за моим столиком, давая тем самым всем окружающим понять, что девушка занята им всерьез и надолго, что, по моим наблюдениям, не добавило оптимизма нескольким искателям приключений в зале, не обладавшим Емелиной стремительностью.

Меня это в определенном смысле устраивало, так как наличие еще одного участника в игре сильно усложнило бы мою задачу, а прикидываться синим чулком было сложно и неинтересно.

К обеду Емеля заказал «чисто символически» бутылочку сухого муската и весь обед был предупредителен и вежлив. Он успел сменить утренний наряд на более элегантный, и со стороны мы должны были выглядеть очень респектабельно. Он продолжал курить одну сигарету за другой, а на мой вопрос по этому поводу сообщил, что смолит чуть ли не с детства и никогда не собирался бросать.

К коллекции странностей своего собеседника я за обедом присоединила еще одну – у него была весьма странная улыбка. А так как улыбался он сегодня очень часто, то я имела возможность во всех подробностях изучить его мимику. Улыбка у него была какой-то натянутой. Иногда так улыбаются женщины, стараясь избежать преждевременных морщин, и поэтому выглядят довольно глупо и неестественно. Когда же Емеля смеялся, то характерным движением руки даже придерживал кожу лица. Такой привычки у мужчин я не замечала никогда в жизни, и это должно было иметь совершенно определенную причину. Но, как я ни ломала голову, ничего убедительного придумать не могла.

После обеда стало немного прохладнее, и мы отправились на верхнюю палубу, откуда открывался чудесный вид, который, несмотря на весь мой скепсис, произвел на меня сильное впечатление.