Аркадий Вайнер - Потерпевшие претензий не имеют

– А почему Мандрыкин должен за металлолом доплачивать? – спросил я.

– Тут ведь как – пункт «Вторчермета» за машину лома платит двадцать четыре рубля, прогон – простой грузовика за день – тридцать семь стоит. Такое меня зло взяло – скомандовал братану с его ребятами в воскресенье приходить, все – на свой «газон» и с базы самовольно уехал. За две ездки мы этот лом переправили. А на базу вернулся – Мандрыкин акт составляет: выгоню, кричит, с волчьим билетом…

– Строгачом ограничился?

– Влепил выговорешник, – засмеялся весело, без злобы Степанов. – И тот пришлось снять – сдрейфил.

«Рафик» притормозил на стоянке для отдыха, неподалеку от мангала. Я отчетливо видел, как Ахмет бросил свои шашлыки и как вкопанный замер, разглядывая наш торжественный выход из машины. Сначала понятые, потом я, за мной милиционер, спрыгнул на асфальт Степанов, затем второй милиционер сошел не спеша и ключиком расстегнул наручники на запястьях арестованного. Степанов растирал затекшие кисти, озирался по сторонам, поднял взгляд, рассмотрел замершего Ахмета, прищурился презрительно, сплюнул и отвернулся.

– Попрошу вас, Степанов, рассказать снова, как произошла вся история. Только с самого начала. И по ходу рассказа показывайте, где стояли люди, машины и все остальные участники происшествия.

– Ну, как… Ехал я по шоссе мимо…

– Покажите, с какой стороны вы ехали.

– Вот отсюда, из города. Вижу, у мангала стоят люди… Я скинул газ, тормознул и подрулил к ним ближе, остановился, вылез и попросил закурить. Ну, слово за слово, начался скандал, потом драка, ну, и все остальное…

– Уточните, что «остальное»? – встал я против Степанова и посмотрел ему в глаза. Не было в них сейчас привычного яростного блеска.

– Остальное? Драка вот здесь, где мы стоим сейчас, происходила. Я вырвался, их все-таки несколько было, побежал к машине, прыгнул за руль, уехать хотел, а эти двое – Дрозденко и Егиазаров – метнулись под капот, я их и поддел… Отвернуть старался, да не смог, так в кювет – вон туда – и уехал…

– Все?

– Все.

– Неправда, – отрезал я.

А Степанов без прежнего напора, вяло спросил:

– Почему неправда?

– Не знаю, почему вы говорите неправду, – сказал я с досадой. – Когда вы мне рассказывали про металлолом, про выговор, про Мандрыкина – это была правда. А сейчас – ложь…

– Да в чем она, ложь-то? – выкрикнул Степанов, но уверенности в его голосе не было.

– Во всем. Идемте, Степанов, я вам покажу, как было дело. По крайней мере как все началось. – Я взял его под руку и повел в сторону мангала.

По придуманной мной режиссуре в сцене должен был участвовать еще один молчаливый свидетель – Ахмет. Он наверняка не посмеет ворваться в мой рассказ.

Мы подошли к нему вплотную, и тогда я сказал:

– Вы проезжали здесь около одиннадцати часов, ехали довольно быстро и, уж во всяком случае, не собирались останавливаться около мангала. Но в свете фар вы не просто увидели группу молодых людей, а отчетливо рассмотрели, что лежащего на земле человека они бьют ногами… – Тут я показал на Ахмета, будто вмерзшего в свои бесчисленные морщинки. Шашлычник сделал к нам решительный шаг, он уже рот открыл для протестующего возгласа, но я строго и решительно погрозил ему пальцем – не смей перебивать!

Степанов оценивающе смотрел на меня.

– Я допускаю, что вы даже узнали в избиваемом Плахотина, но, пока до вас это дошло, пока на большой скорости затормозили, вы проехали вот от этого места, где они лупцевали Плахотина, по крайней мере 118 метров и только тогда вернулись…

Степанов сердито поинтересовался:

– А вы их как промерили, эти 118 метров?

– Рулеткой, – успокоил я его. – Видите эти деревья вдоль обочины? Они находятся на расстоянии 118 метров отсюда. Сторожиха пансионата помнит абсолютно точно, что ваша «Победа» появилась на месте драки не слева, а справа, именно из-за этих деревьев выехала ваша машина, и при этом она возвращалась сюда, потому что ехала задом! Вы меня поняли?

И, не давая ответить Степанову в присутствии Ахмета, я снова взял его под руку и повел от мангала прочь, оставив шашлычника с невеселой информацией о том, что их слитный хор, согласно поющий единую версию о происшествии, начал фальшивить, срываться на «петуха».

Степанов молчал, тяжело перекатывая желваки на скулах. Мы подошли к «рафику», и я сказал ему:

– Думайте, Саша, думайте… Я уже понял, что вы связаны какой-то внеразумной, антилогичной цепью, очень прочной, со своими свидетелями. Дело оказалось не так просто, как оно выглядело вначале. Зачин истории мне почти ясен. Но что произошло здесь перед тем, как вы убили одного из них и искалечили другого, я могу узнать только от вас.