Аркадий Вайнер - Потерпевшие претензий не имеют

Ну и конечно, существует еще одно важное обстоятельство. Оздоровительный комплекс, как высокопарно называется наша прекрасная городская баня, работает третий год, и я, ссылаясь на чрезмерную занятость, загруженность, бытовые неурядицы, повседневные будничные хлопоты, так и не удосужился ни разу побывать в нем, хотя скорее всего связано это с моей ленью и нелюбопытством.

Встреча с Винокуровым была для меня тем моральным стимулом, который восполнил бы пробел в моих знаниях о помывочно-парильно-массажных достопримечательностях города, способных превратить меня в человека, молодого душой и зрелого телом.

На «шестом» трамвае я доехал до центрального парка, с удовольствием прошел по его пустоватым, засыпанным осенней листвой аллейкам, пересек улицу Фурманова и оказался у ворот здания, похожего на старинную мечеть. Наверное, в этом храме моющиеся прихожане молились воде, пару и веникам, прося их дать здоровье, бодрость и свежесть души.

Баня была действительно великолепна. Она предлагала максимум придуманных человеком услуг и наслаждений, связанных с водой, негой. Финская баня – сауна, русская парная, восточная баня с горячим каменным матрасом – суфэ, бассейн, разнообразные души, зал физиотерапии. Можно было прожить неделю, не выходя из этого капища воды и тепла.

В восточной бане, исполненной во всем блеске ориентальной роскоши, народу было не много. И над всем этим великолепием царил Эдуард Николаевич Винокуров. Я сразу узнал его. Винокуров был окружен группой молодых людей, взиравших на своего предводителя с обожанием и оказывавших ему ежесекундно всякого рода почести и услуги, соответствующие, по-видимому, его сану парильного имама. А он в отличие от деспотичного аятоллы был демократичен, снисходителен и весел.

Красивый белокурый парень, судя по его ловким и гибким ухваткам, первоклассный массажист, разминая Эдуарда Николаевича, приговаривал нечто вроде банной молитвы:

– Баня – это чудодейственный процесс. Он возвращает нам силу и выгоняет шлаки… только во всем нужен регламент… Сейчас заканчиваем массаж и ложимся на суфэ… Прогреваем все мышцы, связки, косточки… Перегрева быть не может… Температура камня не выше семидесяти градусов… Потом идем в парилку… а там уже венички… Встаем, снова массаж, теперь уже точечный… бокал холодного шампанского… снова суфэ, затем бассейн – и что? Молодость и мощь никогда не покидают нас!..

Все весело прихохатывали. И Винокуров улыбался.

Завернувшись в простыню, я лежал на суфэ, наслаждался блаженным ровным теплом и в полудреме наблюдал за ними, полностью увлеченными процессом оздоровления Эдуарда Николаевича. Когда Винокуров встал с лежанки и, сопровождаемый свитой, направился в парилку, я счел необходимым поприсутствовать при этом процессе воскрешения силы, здоровья и молодости и тоже пронырнул в раскаленное пекло. Укладывая Винокурова на полку, массажист пояснял, доставая из ведра веники:

– Париться надлежит тремя вениками – дубовым, березовым и липовым. Дубовый дает крепость коже. Березовый – мягкость мышцам, липовый – гибкость сосудам… – Как настоящий специалист, приглашенный для уникальной операции, он небрежно кинул через плечо кому-то из ассистентов: – Поддавайте ковшиком помаленьку… Сначала мяту. Потом эвкалипт… Пиво в конце…

На раскаленные камни шлепнулась первая порция воды из медного мерного ковша, свистнул, зашипел пар, и массажист крикнул:

– Давай, давай, часто и по чуть-чуть…

Каменка запыхала, как отправляющийся в рейс паровоз, а в парной начал разливаться студеный чистый запах мяты, в нестерпимом жаре стало легко и свежо дышать.

– И-и-и-ax! – выдохнул массажист и быстро-быстро провел несколько раз двумя вениками над поверженным ниц Винокуровым. Горящий смерч промчался по парной, ударил нам в лица, разжал бревенчатые стены, свернулся в палящую плеть, и стон острого наслаждения исторгся, как песня!

И загуляли по красному распаренному телу веники, забились, зашлепали в непостижимо быстром и четко размеренном ритме.

– Tax! Та-та-та! Tax! Tax! Та-та-та! Tax! Тра-та-та-та-та! Tax! Tax!..

Я и не заметил, как исчез, выветрился запах мяты и парную залил невыразимо прекрасный аромат свежего хлеба – это брызнули на каменку разбавленным пивом, и хмель и солод забушевали в нас своим волшебным дразнящим благоуханием.

– Та-та-та! Tax! Tax! Тра-та-та-та!..

Белокурый массажист с лицом сосредоточенным и бессмысленным, как у царского рынды, закончил процедуру на каком-то невероятном фортиссимо, и руки его бессильно опали вдоль мускулистого гибкого тела. Маэстро с блеском завершил сольное выступление, это был настоящий виртуоз разминания утомленных человеческих членов. Я смотрел на него с искренним восхищением: любое яркое профессиональное мастерство вызывает у меня почтение, как у всякого ротозея, чье жизненное призвание – учиться.