Сергей Трахименок - Уехать в Париж

— А ты-то сам хочешь? — спросил его следователь.

— Че я там потерял, — ответил опер, — я горэлку люблю салом закусывать, а не лягушками.

— Логично, — произнес следователь.

— Занятная история, — сказал Борода, — в которой каждый достиг, чего хотел. Кто хотел в Париж, уехал в Париж, а кто не хотел, тот остался.

— Ну, я, например, не хотел ни туда, ни сюда, — произнес следователь пьяно. — Я только хотел расследовать это дело и найти виновного.

— И нашел? — спрашивает Борода.

— Дело не расследовал, но главного виновного знаю.

В это время раздался стук по корпусу автозака, и жалобный голос водителя произнес:

— Мужики, у меня смена кончилась.

— Так, — сказал следователь, — мужики, смена закончилась, разъезжаемся по домам.

— Погоди, — сказал опер, — а спеть? Мы на гитаре сидим и ничего еще не спели.

— Давай, Влад, — сказал Борода, — «деньжат не густо отвалил».

— Нет, — произнес Борода, — у Влада есть классная песня о трюках на лошадях.

— А чем трюки на лошадях отличаются от прочих ваших трюков? — спросил опер.

— В трюке на лошади два участника, это каскадер и лошадь. Но лошадь находится в неравном положении с каскадером. Потому что каскадер знает, когда он сделает подсечку, и готов встретиться с землей, а лошадь этого не знает.

— Хорошо, — сказал следователь, — пусть будет про лошадь.

— Когда-то Высоцкий написал песенку сентиментального боксера, а Влад написал песенку сентиментального каскадера, который чувствует свою вину перед вторым партнером, то есть лошадью. Давай Влад и без вступлений, времени уже нет.

Но Влад не был бы Владом, если бы позволил себе не сделать струнного вступления и только потом начал.

А что такое шрабат, — спросил тихо следователь у Бороды.

— Петля такая, ее одевают на переднюю бабку лошади, а другой конец у каскадера в руке.

— Вы про какую бабку? — так же шепотом, спросил опер.

Но следователь махнул ему рукой, мол, не мешай, и все продолжали слушать песню Влада.

— Мужики, — вновь раздался стук по обшивке, — у меня смена кончилась.

— Сейчас, — заорали в три глотки Борода, опер и следователь.

И стали подтягивать Владу в заключительном куплете.

— Мужики, — снова запричитал водитель, — смена у меня.

От автозака все расходились пешком.

Перед тем как расстаться, Борода сказал:

— Мужики, сегодня нам повезло, но у этих ребят есть свои начальники, и они могут иначе на все посмотреть. Берем отпуск на пару недель и исчезаем из Минска.

Примерно в такое же время прощались друг с другом опер и следователь.

— Что скажешь шефу завтра? — спросил Толстуха.

— Скажу, что у них алиби, — ответил Ходкевич.

Прошло две недели, и в кафе на Немиге встретились Влад и Борода.

— Слушай, брат, — сказал Борода, — пока ты прятался в пуще, я свое следствие стал проводить. Понимаешь, чувствую я вину свою перед Павлом, вдруг я ему судьбу сломал. Кстати он через неделю прилетает назад. Не может жить в Париже.

— Ну и куда ты со своим следствием пришел?

— Мне не хватает какого-то штриха до полной завершенности, — сказал Борода.

— Ну, так найди этот штрих, или сделай его.

— Вот сегодня у меня свидание в парке Горького с одной дамой. Возможно, там этот штрих и найдется.

Борода опоздал на свидание, и в условленном месте на берегу Свислочи никого не было. Однако Александр решил ждать. Он понимал, что эта встреча интересна не только ему, но и тому, кто должен прийти на свидание. во Францию. Но парень сказал ей, что у него свой Париж в самом центре Европы. И тогда девочка втянула юношу в долги Кривому. А затем нашла взрослого дядю по фамилии Дражнин, который тоже был в долгах как в шелках. Наша девочка вызвалась помочь ему избавиться от долгов, похитив понарошку Павла и выудив деньги у его матери. Как сказочка?