Анна Малышева - Дом у последнего фонаря

– Почему их позвали вдвоем? – бормотал он. – Разве так делается?

– Откуда мне знать? – бросила Александра.

У нее раскалывалась голова. Она совершенно окоченела. Входная дверь была приоткрыта. Люди беспрестанно сновали из дома во двор и обратно. Хотелось горячего чаю, но вряд ли бы ей позволили хозяйничать на кухне.

– Только бы нас скорее отпустили… – вздыхала художница, стискивая виски ладонями.

Наконец в дверях соседней комнаты появились мать и дочь. В этот миг они были удивительно похожи, может, потому, что на их лицах застыло одинаковое подавленное выражение. Олег вскочил:

– Теперь я?

– Сказали, пусть сперва зайдет женщина, – равнодушно бросила Светлана. Продев руку под локоть дочери, она повела ее к двери. Лиза ступала послушно, как большая заводная кукла, сходство с которой довершал остекленевший взгляд.

– Куда вы? – устремился за ними мужчина. – Такси давно уехало, а Лиза за руль сесть не сможет. Ты посмотри, в каком она состоянии!

– Вас ждут, – неожиданно вежливо напомнила Светлана Александре. Та, встрепенувшись, отправилась в соседнюю комнату.

Она очень хорошо запомнила это помещение по тому давнему визиту, когда Лыгин впервые позвал ее на дачу, чтобы отдать на продажу вещи. Меблировка того же типа, что и в городской квартире, – вдоль всех стен тесно поставленные шкафы и буфеты с коллекциями. Только мебель простая, грубая, рыночной работы. Здесь уже не было резного красного и грушевого дерева, золоченых и бронзовых деталей. Самый старый и самый уродливый застекленный шкаф – двадцатых годов прошлого века – стоял с треснувшими стеклами, криво заклеенными полосками скотча. У окна приютился некогда красный, засаленный до черноты диван.

Александра не ожидала, что следователем окажется женщина, да еще довольно молодая, лет тридцати, не старше. У художницы немного отлегло от сердца, хотя особенно бояться было нечего. Где-то краем сознания прошла мысль, что женщине проще объяснить нелогичные вещи. «А в этой истории столько нелогичного!»

– Садитесь, – предложила ей следователь, представившись Ириной Вячеславовной. Фамилию, по своему обыкновению, Александра благополучно забыла, как только услышала. – Рассказывайте.

– Что?

У Александры начинался озноб. Она чувствовала себя заболевшей. Вместе с тем ее не оставляло отстраненное равнодушие ко всему происходящему. Как будто этот дом и все творившееся в нем существовало в одной реальности, а она сама – в несколько другой. Между ними была дистанция, не позволявшая ей ни плакать, ни бояться чего-то по-настоящему.

– Все, что знаете. – Художнице показалось, что жгучая молодая брюнетка, больше похожая на парикмахера, чем на оперативника, начинает раздражаться. – Я же не могу говорить за вас.

И Александра, мысленно подстегивая себя, постепенно рассказала то, что, по ее мнению, могло пригодиться следствию. Как и когда она познакомилась с Лыгиным, при каких обстоятельствах он пригласил ее на дачу в последний раз, а также все, чему оказалась свидетелем в тот визит и в это злополучное утро. Она ни словом не упомянула о злоключениях Лизы, полагая, что это личное дело девушки – рассказывать о таких вещах или умолчать. И конечно, Александра обошла стороной все, касающееся Бафомета. «Сперва Лиза должна рассказать мне об этом! Увильнуть у нее не получится, я найду ее через Олега. Он друг семьи, Светлана с ним на “ты”, Лиза зовет его “дядей”. Как бы я без него нашла способ позвонить ей, учитывая, что телефон Лыгина теперь у меня и звонить я могу только себе самой?!»

– Вы слышали, о чем я вас спросила? – Ирина Вячеславовна уже не скрывала недовольства.

– Что, простите? – Уйдя в свои мысли, Александра на миг перестала слушать.

– Я спрашиваю, вы хорошо знакомы с бывшей женой и дочерью этого человека? – Женщина заглянула в блокнот. – Лыгина Дмитрия Юрьевича?

– Совсем незнакома, – с чистой сов естью ответила Александра. – Со Светланой познакомилась только этим утром. А с Лизой вчера вечером. Обе сами ко мне в гости пришли. Без приглашения, кстати!

– А почему они вдруг вами заинтересовались?

– Ну… – замялась художница. – Ведь Лыгин пропал.

– А почему они именно у вас его искали?

Неприятная настойчивость, звучавшая в голосе Ирины Вячеславовны, заставила Александру содрогнуться. «И эта туда же! Нашипела ей змея в уши!»

– Понятия не имею. – Она постаралась, чтобы ее ответ не прозвучал грубо. – Может, не знали, кого еще спросить. Он был не очень-то общительным человеком.