Анна Малышева - Дом у последнего фонаря

Лиза открыто улыбалась, наслаждаясь растерянностью хозяйки мастерской.

– Папа снова взялся за старое. Когда-то из-за таких вот дел мама его выгнала из дома.

– Пожалуйста, объясните, – взмолилась женщина. – Неужели вы хотите сказать, что ваш отец когда-то покупал и истязал животных?!

Едва она произнесла эти слова, перед ее внутренним взглядом возник изуродованный молитвенник. «Изрезанная книга, истерзанная птица. Одно равнозначно другому. Если он сделал одно, мог сделать и другое. Никогда в жизни не подам ему руки! Если… увижу его еще хотя бы раз…»

– Истязал животных? – Лиза рассмеялась в голос. – Да что вы, нет, конечно, нет! Он просто увлекался алхимией. Скупил все книги, какие только смог найти, устроил целую лабораторию в кабинете, истратил на это кучу денег, даже влез в долги… Ажертвенная кровь требовалась на определенном этапе. Только и всего. И, пожав плечами, добавила: – Хотя ворону, конечно, он убил.

Александра молчала, не в состоянии прокомментировать такое признание. На миг ей подумалось, что не стоит верить каждому слову этой странноватой девушки, которая сама призналась, будто иногда не понимает, что говорит… А Лиза продолжала сверлить ее взглядом.

– Но самым страшным, что я увидела там, была не дохлая ворона, нет. Пусть она меня напугала, скрывать не буду. Словно все самое худшее, что случилось со мной когда-то в детстве, вдруг разом вернулось. К горлу подкатило, воздуха перестало хватать. Я сорвала с окна одеяла, вместе с гвоздями, на которых они висели. Толкнула форточку… И увидела во дворе человека.

…Мужчина шел по выложенной кирпичами дорожке, направляясь к калитке, которую Лиза оставила приоткрытой. Он покидал двор, не оборачиваясь, не торопясь, размеренным шагом. Оцепенев от страха и неожиданности, девушка провожала его взглядом, пока фигуру не стерли сумерки, окончательно сгустившиеся к этому часу. Выйдя из бледного широкого круга света, отбрасываемого фонарем, мужчина попросту исчез. Лиза даже не смогла бы определить, в какую сторону он двинулся, да и ушел ли вообще? Не притаился ли поодаль, наблюдая за ее тенью в окне, внезапно оголившемся и ярко освещенном?..

– Я не помню, сколько так простояла, прежде чем догадалась погасить свет. В голове все смешалось. Я не понимала, откуда он взялся? Неужели вышел из дома?! Где же он прятался от меня? Судорожно сглотнув слюну, девушка добавила с вялым отчаянием в голосе: – Я даже не понимала толком, видела ли его на самом деле или померещилось со страху? Ожидала что-то увидеть, вот и…

…При слабом свете фонаря, задевавшем лишь край письменного стола, Лиза уложила на испачканные листки пергамента несколько вороньих перьев. Соорудив сверток, спрятала его во внутреннем кармане куртки. Она не смогла бы объяснить самой себе, зачем делает это. Ей смутно думалось о каких-то уликах…

– Я думала о вас. О том, что вы можете мне что-то объяснить, раз последнее время общались с папой. То есть думала-то я о том мужчине, который прошел по двору, но где-то на заднем плане была мысль о вас.

…Страшно ей было так, что девушка даже дышала с трудом. Она заставила себя выйти из дома, только прихватив с кухонного стола большой нож для разделки мяса. Так, с ножом в руке, настороженно озираясь, Лиза пересекла двор, подошла к своей машине, отперла дверцу и уселась за руль. Нож она швырнула через ограду, и он со звоном упал на кирпичи дорожки…

– Я не хотела больше прикасаться к нему. Женщина с ножом в руке – это кошмар всей моей жизни, – отрывисто призналась Лиза. – Кто-то боится пауков, кто-то уколов, кто-то темноты…

– Я боюсь высоты, – машинально отметила вслух Александра.

– А я боюсь женщины с ножом в руке. Знаете почему?

Скрюченные пальцы несколько раз рванули спутанные рыжие пряди, свисавшие вдоль бледного, измученного лица.

– Потому что это – моя мать, – глухо пояснила Лиза, не дождавшись встречного вопроса. – Я всегда боялась стать такой, как она, всегда жила от обратного примера. Не понимаете? Если она жаловалась на что-то, я в такой же ситуации молчала. Если она срывалась на крик, я улыбалась. Если она упрекала весь свет, я никого ни в чем не винила. Я все делала наоборот, только бы не стать на нее похожей. Всегда спрашивала себя: «А ОНА как бы сейчас поступила? Что бы ОНА сказала?» А тут мне было просто очень страшно, не до вопросов. Я схватила нож и выбежала из дома. И в этот миг все мои старания пошли прахом. Я стала ЕЮ.

Девушка спрятала лицо в ладонях. Ее плечи содрогались, но всхлипываний слышно не было. Александра молча поднялась из-за стола, налила стакан воды, поставила его рядом с гостьей. Она испытывала смешанные чувства, и кошка, внимательно слушавшая весь разговор, казалось, их разделяла. Цирцея волновалась, косясь на рыжую незнакомую девушку, вставала, снова ложилась, то щурилась, то отрывисто мяукала.