Анна Малышева - Дом у последнего фонаря

«А я размечталась, что он даст мне заработать! Всегда у нас все гладко сходило. Почему же теперь сорвалось? Необъяснимо. Не понимаю!»

Когда Александра встретилась с Лыгиным в последний раз, он передал ей на реализацию не «пару коробок хлама», как грозился, а вполне полноценные коллекции. В основном бронзу и холодное оружие. Все это женщина продала сразу, с помощью Альбины, в архиве которой значилась чуть не сотня коллекционеров такого рода вещей. Но попадались среди «накоплений» Лыгина и странноватые экспонаты, с которыми Александра не всегда понимала, что делать…

Например, латинский молитвенник шестнадцатого века, с вырезанными в конце страницами. Глядя на срезы, женщина предположила, что они совсем свежие. Но кто испортил этот прелестный томик, переплетенный в красный бархат, вышитый потускневшим от времени жемчугом и золотыми нитями? Она решилась спросить об этом Лыгина, когда ей не удалось сосватать молитвенник страстным любителям подобных предметов культа.

– Я звонила двум коллекционерам, и те сперва очень заинтересовались. Но я была вынуждена сказать, что в молитвеннике вырезана вся заупокойная служба, понимаете? – жаловалась Александра Лыгину по телефону. – Они пошли на попятный. Даже взглянуть не захотели. Что делать?

– Предлагайте еще кому-нибудь, – равнодушно отвечал Лыгин.

– Если бы молитвенник не был испорчен, я бы продала его за очень большие деньги… – осторожно продолжала художница.

– Но он испорчен, – так же невозмутимо сказал собеседник. – Что тут обсуждать? Ищите покупателя на то, что имеете.

– Вы не знаете, чьих это рук дело? Просто варварство, изрезать раритет 1553 года!

– Книга попала ко мне уже в таком виде. Я даже ничего не подозревал, пока вы не сказали.

– Боюсь, ее не удастся продать, – сокрушенно вздохнула женщина.

– Пусть полежит у вас. Может, подвернется покупатель. Мне она больше не нужна.

Молитвенник не нашел нового владельца по сей день.

Александра даже не предлагала его никому, твердо решив вернуть Лыгину при первом удобном случае. Но вчера она собиралась в такой спешке, что забыла захватить книгу.

Также среди вещей, отданных ей прошлым летом на реализацию, были позеленевшие медные серьги и нагрудные украшения из какого-то кургана, горсть мелких монет Римской империи, несколько малоценных гемм, печаток и медальонов. Все, по мнению Александры, с нелегальных, «черных» раскопок. Ничем подобным Лыгин прежде не интересовался, его старые коллекции отличались избирательностью, даже рафинированностью. Он и сам признал, что эти последние, случайные приобретения были сделаны без цели и смысла.

– Я давно уже перестал заниматься антиквариатом прицельно, только набегами. Собирать хлам – скверная привычка. Но в последние годы я посвятил себя только одной теме. Это очень дорого, постоянно нужны деньги. Так что продавайте барахло, за сколько получится.

– А чем именно вы занимаетесь? – поинтересовалась Александра и нарвалась на грубый ответ:

– Вам это не по зубам. Впрочем, – прибавил Лыгин, будто раскаиваясь в своей резкости, – когда-нибудь я вас посвящу в некоторые детали. Уверен, ни с чем подобным вы еще не сталкивались!

…Лампочка, вдруг замигав, разгорелась ярче.

Александра вздрогнула, будто проснувшись. Кошка, давно уже тершаяся рядом, мягко боднула ее лбом в колено. Женщина взяла зверька на руки.

«Он даже не намекнул ни разу, чему отдает все силы и куда тратит деньги вот уже семь лет. Хотя семь лет – это лишь столько, сколько мы знакомы. Увлечение Лыгина явно родилось еще раньше. Сперва оно пожрало все его накопления, потом – великолепные коллекции. Его поглотило нечто иное, всесильное, чему он тайно служил. И вот вчера Лыгин решился посвятить меня в тайну… Передумал или струсил? Некоторые коллекционеры ревнивы, как влюбленные старики. Дрожат над своими сокровищами, боясь показать их кому-то… И хорошо, если сокровища того стоят!»

Прижимая к груди кошку, Александра свободной рукой взяла с полки злополучный молитвенник. Почти не осыпавшийся красный бархат, пожелтевшие пергаментные страницы, рукописный латинский текст, иллюстрированные в цвете заглавные буквы в начале каждого раздела. Вышивка жемчугом и золотом придавала переплету парадный, помпезный вид. Несколько веков назад его сжимала белая холеная ручка знатной дамы. На титульном листе значился год, когда молитвенник был переписан, – 1553 от Рождества Христова. Имя заказчицы, однако, отсутствовало.