Валерий Поволяев - Беспредел

И тем не менее он решил поговорить с братом.

- Как у тебя с работой? - Анатолий подивился собственному голосу какому-то заискивающему, дрожащему, чужому. В следующий миг он понял: он боялся обидеть брата - все-таки тот прикатил из дальнего далека, рассчитывает на Толину помощь, а Толя... ну то, что он расслабился немного, дело поправимое, сегодня расслабился - завтра соберет себя, если надо, даже в кулак сожмется и заживет нормальной жизнью.

Но Владимир не хотел выходить из состояния блаженной одури, в которое попадают пьющие люди, если занимаются своим любимым делом постоянно, не отвлекаясь ни на какие житейские глупости, - едва он приходил в себя, как тут же тянулся к бутылке, делал несколько крупных глотков и со счастливым выражением, прочно припечатавшимся к небритому лицу, откидывался назад и вновь окунался в сладкое забытье.

На вопрос брата Владимир не ответил, лишь пожал одним плечом, словно бы говоря: "Ты же видишь".

- Понятно, - пробормотал Анатолий огорченно. - Может, я попытаюсь подыскать тебе что-нибудь сам, а?

- Не надо. Без тебя справлюсь.

Анатолий вновь ушел в рейс. На этот раз не на три дня, а на пять. Уходя попросил брата:

- Ты хоть не пей, а? Воздержись чуток.

Брат пообещал, хотя уверенности в его голосе не было никакой.

Вернулся Анатолий Служак из своего пятидневного рейса - квартира на свинарник похожа. И пахло в ней свинарником. Брат, похоже, переселился жить на пол - он распластался на нем вверх пузом и, широко раскинув ноги, будто шел в своем сне по раскачивающейся штормовой палубе, громко храпел. Служак попробовал растолкать его, но куда там - брат только давился храпом, мычал, пускал слюни, сопливился и снова продолжал храпеть - еще пуще, еще громче. Так Анатолий его и не разбудил. Некоторое время он сидел на кухне, пытаясь одолеть пару бутербродов с чаем, но бутерброды не лезли в горло, чай ошпаривал рот. Служак был расстроен, не знал, что делать.

После некоторых размышлений он пришел к выводу, что у брата скоро должны закончиться деньги - не бездонная же у него мошна, в конце концов когда-нибудь дно должно обнажиться, а когда кончатся деньги, все встанет на свои места: брат либо уедет к своей брошенной семье, либо пристроится к семье новой, либо определится с работой в Ставрополе. Работы в городе полно, в рекламных витринах под стеклами висят объявления "требуются", "требуются", "требуются", так что Володя найдет себе дело по вкусу.

Жаль, Анатолий Служак не удосужился заглянуть в ванную комнату - мыл руки он в кухне, - не то бы он увидел, что в ванной уже нет ни одной бутылки. В прошлый раз был целый склад, на эту посуду, если сдать, можно было купить целый автомобиль, а сейчас не было ничего, ни одной поллитровки, лишь на кафельном полу поблескивало битое стекло. А это был показатель того, что брат перешел на "замкнутый цикл" обслуживания: купил бутылку водки, выпил, посуду сдал (прибавив к ней еще полтора десятка поллитровок, благо пустой посуды во всех скверах хоть отбавляй), снова купил бутылку водки и так далее. "Технологический" цикл этот практически непрерывен.

Утром Владимир проснулся первым, подполз к кровати, на которой спал брат, потряс его руку:

- Это ты?

- Я, - пробормотал тот смято, не в состоянии еще отойти от сна.

- А я-то думаю, что за мужик лежит. Испугался - а вдруг чужой? - У Владимира Служака уже, похоже, "глюки" пошли - появились галлюцинации.

Анатолий обессиленно отвернулся к стене.

А ведь как здорово они жили когда-то под Ставрополем, как лелеяли и оберегали их отец с матерью, как славно было - воспоминания о том времени приходили вместе со слезами. Но нет отца, нет матери, а память о них брат пропил.

Перед смертью родители купили Володьке - любимому своему сыну справный домик, думали, Володька прикипит к нему, остепенится, перестанет куролесить, почувствует себя хозяином, но нет - все впустую, Володька пропил этот дом, а на попытки Анатолия остепенить его, лишь рукой махнул:

- Что я, к этому навозу должен быть всю жизнь привязан? Не-ет, брат, я - птица вольная!

Когда умерли отец с матерью, Володька даже скорбной телеграммы не прислал!..

Едва Анатолий задремал, как брат вновь разбудил его:

- Дай мне денег на бутылку: голова болит!

- Может, хватит? - спросил Анатолий.

- Погашу пожар - тогда и будем с тобою вести разговоры о спасении моей души.

Анатолий дал ему денег - жалко стало: а вдруг действительно "колосники" перегорят? Хотя денег давать не надо было.