Сэйси Ёкомидзо - Клан Инугами

Умэко подпрыгнула и закричала в безумной ярости:

— Хоть кто-нибудь, идите, идите, спасите его! Мое дитя, он замерзнет до смерти!

Вскоре из ворот канала поместья Инугами на озеро вылетела моторная лодка. В ней сидели инспектор Татибана, Киндаити, отец Томо Кокити и Макака в качестве проводника. С ними была и Саёко — настояла на своем, поехала.

В дельте ручья у деревни Тоёхата среди тростниковых зарослей они увидели гребную лодку, там, где ее накануне оставил Макака. Судя по этому, Томо все еще находится в заброшенном доме.

Да, Томо находился в заброшенном доме.

Когда группа, ведомая Макакой, вошла в пустую комнату, все увидели Томо — оголенный до пояса, со связанными сзади руками, он сидел на стуле, свесив голову на грудь.

— Ха! Ублюдок потерял сознание! Ничего, будет уроком, — с ненавистью бросил Макака.

Кокити подбежал к сыну, выдернул кляп изо рта и приподнял ему голову. И тут же с криком выпустил — голова снова упала на грудь, словно висела на сломанной шее. Тогда-то они и увидели это — какую-то странную полосу на шее Томо.

Это была струна кото. Струна трижды обвила шею Томо и так глубоко впилась в нее, что плоть вокруг посинела. Раздался громкий крик, и кто-то рухнул на пол. Это была Саёко.

Струна кото. Именно струна кото. На место происшествия была вызвана полиция из Насу. Киндаити безучастно смотрел на всю эту суету с фотографированием, а в голове у него вертелась ужасная мысль. Когда убили Такэ, его голову отделили от тела и водрузили на хризантемовую куклу, и тогда Киндаити мучился, не понимая, зачем это было сделано. Теперь, при взгляде на струну кото, затянутую на шее этого, второго трупа, в голове его, как молния, полыхнуло ужасное подозрение.

Ёкикотокику — топор, цитра и хризантема. Уже две из трех реликвий клана Инугами оказались явно связаны с убийством — вот она, струна кото, впившаяся в шею Томо. Есть ли здесь на самом деле какая-то связь? Конечно, есть — должна быть. Первое убийство с хризантемовой куклой можно было приписать случайности, но струна кото — это слишком много для случайного совпадения.

Эти убийства должны быть тесно связаны с девизом Инугами и реликвиями, и преступник нарочно выставляет эту связь напоказ. Так размышлял Киндаити и вдруг похолодел от нового ужаса. Хризантема и цитра уже использованы, не будет ли следующим — топор? А если да, то кто же окажется жертвой? Он живо представил себе фигуру Киё в маске: если хризантема кику предназначалась Такэ, цитра кото — Томо, то естественным было бы ожидать, что топор ёки сужден их еще живому двоюродному брату. От такого вывода у Киндаити по коже мурашки побежали — он слишком хорошо понимал, кто останется в выигрыше, если все трое мужчин умрут.

Как раз тогда, когда полицейские фотографы под предводительством инспектора Татибана закончили свою работу — сняли на пленку тело Томо под всеми возможными углами, — в комнату вбежал медицинский эксперт Кусуда.

— Что, инспектор, еще один?

— Здравствуйте, доктор. Скверное дело. Прискорбно, что приходится заниматься этим. Отвязать его?

— Нет, подержите минутку. — Кусуда тщательно осмотрел тело, все еще прикрученное к стулу, а закончив, повернулся к Татибана. — Теперь можете развязать. Вы сделали фото?

— Да, сделали. Кавада, развяжите веревку, — позвал инспектор одного из детективов.

— Постойте. Пожалуйста, одну минутку, — на этот раз остановил его Киндаити. — Инспектор, можно ли позвать сюда Макаку? Хочу кое-что еще раз проверить, прежде чем его отвяжут.

Появился Макака, вызванный одним из детективов. Лицо у него застыло от напряжения.

— Макака, хочу задать вам еще один вопрос, просто чтобы удостовериться. Вы уверены, что вчера, когда вы пришли сюда, Томо был привязан к этому стулу?

Макака мрачно кивнул.

— И он был определенно жив в то время?

— Ну да.

— Он что-нибудь сказал?

— Ага, он пытался, но с кляпом во рту не очень-то поговоришь.

— Вы даже не вынули кляп.

Макака сердито глянул на Киндаити, но тут же отвел глаза, буркнув:

— Конечно, если бы я знал, что такое случится, я бы вынул кляп и развязал бы его. Но тогда я просто обезумел от ярости.

— И вы его ударили.

Макака снова мрачно кивнул, очевидно вовсе не жалея о своем поступке.

— Ладно, понимаю. А сколько было времени, когда вы уехали отсюда с барышней Тамаё?

— Примерно половина пятого, ну, может, чуть позже. На улице уже было темно.