Ричард Пратер - Смерть выберет тебя

Седовласый мужик сказал:

- Что это вы делаете... - Он присмотрелся к моему лицу. - Вы не Шелл Скотт?

Не ответив ему, я выругался про себя. Очень много людей знало, как я выгляжу, и этот мужик оказался одним из них. Значит, обо мне сообщат полиции, которая вскоре появится здесь, и это будет стоить мне лишних нескольких часов допроса. Или даже ночи в камере, принимая во внимание все обстоятельства. Но мне предстояло слишком много сделать, и я не намеревался тратить время на пустую болтовню с полицией.

Поэтому я поспешил по коридору в люкс Литы. Она уже оделась. Не очень аккуратно, ее мокрые волосы были в беспорядке, но, во всяком случае, в нужных местах она была прикрыта и готова к бегству. Прошло около минуты после того, как я сделал фото, поэтому я открыл камеру, подцепил ногтем и вытащил снимок.

Выдержка была отличной, и снимок получился отчетливым. На нем кровавое месиво спины того парня выглядело менее страшным, чем было на самом деле. Однако самым важным было то, что его лицо было ясно видно и легко узнаваемо для любого, кто его знал при жизни.

- Шелл, что случилось?

Я сунул фотографию под ее глаза:

- Когда-нибудь видела этого дурня? Знаешь, кто он такой?

Ее рука потянулась к горлу, ее лицо искривилось.

- О! - пролепетала она. - О! - Выглядела она совершенно больной.

- Мне очень жаль. Но... Говори быстро, знаешь его? Она потрясла головой:

- Нет. Никогда не видела его. Какой ужас...

- Пошли. Линяем отсюда. Позже я объясню. Сейчас нам нужно сваливать.

Через двадцать минут я припарковался перед отелем "Спартан". Я уже рассказал Лите, что произошло в "Ласситере". Теперь я пояснил:

- Здесь я живу, и ты побудешь в моей квартире, пока я займусь делами. Я всерьез думаю, что здесь ты будешь в меньшей безопасности, чем где бы то ни было еще, может, даже в большей.

Лита молчала почти всю дорогу. Совершенно измученная, она почти дремала. Она не стала возражать, когда, войдя в мою квартиру, я сказал ей:

- Даже не подходи к телефону Не звони никому, понятно?

Она кивнула. Я сам позвонил в "Мамзель", но контора давно уже была закрыта. Ни один из двух телефонов Лоуренса, которые сообщила мне Лита, тоже не отвечал. Я проверил телефонную книгу, но в ней фигурировал только один домашний телефон Лоуренса, который Лита уже назвала мне.

- А Диди? - спросил я. - Где она живет?

- Где-то на Дентон-Плейс.

Но и с ней тоже ничего не вышло. Диди не было ни в телефонной, ни в адресной книгах. А Лоуренс и Диди были единственными людьми, связанными с "Мамзель", с которыми я хотел поговорить в тот момент.

Я положил трубку и повернулся к Лите. Она привалилась к толстым подушкам в конце дивана, ее веки были смежены, губы приоткрыты. Пока я звонил, она заснула. Я поднял ее, перенес в спальню, опустил на постель, стащил с нее туфельки и укрыл одеялом. Оставив ее спящей, я вышел из дома.

Сев в "кадиллак", я поехал в Беверли-Хиллз. Мне не терпелось посетить еще раз ультрамодный дом Брайса и особенно его кабинет. Туда-то я и направлялся. Несколько мелких кусочков головоломки начали складываться в некую картинку, и мне не хватало лишь пары фрагментов, чтобы сложить головоломку полностью. По дороге я принуждал себя расслабиться, но усталость прикрывала веки моих глаз и словно завязывала в узел мышцы между лопатками.

Дом Брайса стоял погруженный в темноту. Я припарковался в квартале от него, вернулся пешком назад, подошел к парадной двери как добропорядочный гость и позвонил. Поскольку ответа не было, я занялся задней дверью с помощью моих отмычек. На этот раз я проник в дом всего за минуту.

Я захватил с собой фонарик и теперь освещал им путь к кабинету. В доме, несомненно, никого не было, но неприятное ощущение холодило мне спину. В кабинете я осветил фонариком стену, увешанную оружием. Через несколько секунд сомнений у меня не осталось: тут не хватало одной единицы.

В левой части стены были два ряда винтовок и дробовиков. В левом ряду дробовиков с единственной винтовкой на самом верху вторая ячейка снизу была пуста. Я не мог припомнить точно, что там было вчера, но логика подсказывала, что это должен был быть дробовик.

И я был больше чем уверен, что это был тот самый дробовик, из которого огромной литой пулей был убит Джон Рэндольф.

Глава 17

Следующие несколько часов выдались весьма хлопотными. Я побывал в самых мрачных и грязных забегаловках и пивных Лос-Анджелеса, в том числе и в Голливуде. Я беседовал с жуликами, сутенерами, проститутками, бродягами, коридорными... Я задал, казалось, тысячу вопросов о Рое Тоби и Дэне Брайсе. Всем, с кем я разговаривал, я показывал полароидный снимок развороченной спины и спокойного лица. За эти три часа я ничего не добился: никто не имел понятия, где находятся Брайс или Тоби, и никто не узнал покойника на фотографии.