Петр Северцев - Слабое место жесткого диска (сборник)

– Когда она пришла и когда ушла?

– Вот этого не скажу, – снова покачала головой Настасья Владимировна. – Я на часы особо не смотрю. Но с полчаса-то они говорили. Я как раз новости смотрела по первой программе – владыка разрешал мне телевизор включать – так вот, вроде пришла она, когда они начинались, а уходила, когда уже про спорт начали говорить…

– Значит, все в соответствии с записями в ежедневнике, – пробормотал я себе под нос. – Спасибо, Настасья Владимировна!

Поблагодарив старушку, я перевел взгляд на Романа Николаевича:

– Мне все-таки пора. Вы отвезете меня домой?

– Конечно.

Секретарь вышел во двор и окликнул шофера.

– Я тоже с вами, – сказал он, приглашая меня сесть в машину. – Мне нужно навестить родственников.

Почти всю дорогу мы ехали молча, так как я сказал отцу Роману, что на сегодня я перегружен информацией и буду готов к дальнейшей конструктивной деятельности только завтра утром.

Мы распрощались с ним около моего дома. Пожав мне руку своей пухлой ладонью, он выразил надежду, что я докопаюсь до истинных причин произошедшего трагического события. Я ответил, что я сам в этом кровно заинтересован. Отец Роман удовлетворенно кивнул и бросил шоферу:

– В микрорайон на Птичьей горе.

«Тридцать первая» исчезла в темноте, а я вдруг неожиданно вспомнил слова Виктора Скворцова о том, что именно на Птичьей горе весной у нас собираются на свой ежегодный слет ведьмы и колдуны. Уж не туда ли намылился странный бесфамильный человек по имени Роман Николаевич?..

От этой мысли мне на секунду подурнело, но я пересилил себя и стал старательно вспоминать основы диалектического материализма, которым меня некогда пичкали в школе. Я подумал, что его стройные постулаты помогут разрушить хотя бы на некоторое время то ощущение мистического болота, в котором я пребывал последнюю неделю. Вспомнить я смог всего лишь самое основное: «Бытие определяет сознание». Эта мысль меня, увы, не успокоила, поскольку бытие было чернее некуда, и сознание, следовательно, лишалось последних шансов на просветление.

В тревожном оцепенении я тихо поднялся по лестнице и так же тихо, словно опасаясь кого-то, открыл дверь своей квартиры. Быстренько включив свет в прихожей и вслед за этим в комнате, я обнаружил, что все вещи находятся на своих местах и посторонних в моей квартире нет. Я последовательно обошел всю квартиру и пришел к выводу, что внешне в ней все нормально. Однако меня не покидало ощущение чьего-то незримого недоброжелательного присутствия.

Из этого неустойчивого психического состояния меня резко вывел звонок сотового телефона. Я, почти обрадованный, подбежал к трубке и поднял ее…

Увы, после недолгого молчания оттуда послышались короткие гудки, словно звонящий просто проверял мое присутствие. Я машинально взглянул на время. Мой взгляд узрел, что только что электронные часы сменили три цифры из четырех. На табло застыли цифры 21:00.

«Господи, и тут мистика!» – подумал я и впился взглядом в телефонную трубку, ожидая повторного звонка. Однако его так и не прозвучало. Непонятно почему, но напряжение внутри меня нарастало.

И тут наконец я понял, почему. Я был совершенно один, я вел борьбу в одиночку. Приятель пал жертвой чьих-то неведомых козней и отказывался работать.

Внутренне холодея, я открыл потайную комнату и тихо, почти гипнотизируя своего верного друга, приблизился к нему вплотную.

После того как были выполнены стандартные операции по загрузке, я с замиранием сердца вошел в программу и вместо ПРЕДСТАВЬТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА Приятель сразу вывел на монитор все то же знакомое мне пожелание ПОДАРИТЬ ДВА КИЛОГРАММА МАНДАРИНОВ СЫНУ ЛАРИСЫ КРИКУНОВОЙ.

Минуту я сидел молча.

Потом меня накрыло.

«Е-мое! Дались тебе эти мандарины! – выкрикнул я. От досады я был готов схватить системный блок в охапку и со злостью трахнуть им об пол. – Так, значит, глючишь, да? Значит, филонишь, да? Сундук недоапгрейженный! Да иссохнет твоя материнская плата во веки веков! Тьфу!»…

Потратив на грязные ругательства по поводу предательства Приятеля около получаса, я почувствовал, что совершенно спокоен и даже хочу спать.

«В конце концов, справлюсь сам», – решил я. Страх перед неведомыми мистическими силами исчез, осталась только злость. По сути дела, после просмотра ежедневника Гермогена сомнения в причастности Ларисы Крикуновой ко всему происходящему у меня отпали.

Но с какой стати, зачем?! Я не мог поверить, что в такой хрупкой, милой женщине скрываются подобные античеловеческие намерения! C'est le sacrifice pour l'enfant innocente… Жертвоприношение ради невинного дитя… Французская фраза… Как она подпевала Патриции Каас у меня на диване! «Грешница!» – прав покойный отец Петр… Больной ребенок, трудности с лечением, безысходность… И все равно – зачем?!