Гюнтер Продьоль - Криминальные сенсации (Часть 2)

Председатель суда откашливается, прокурор Розендаль старательно перебирает свои бумаги.

Следующий в парадном шествии свидетелей обвинения - молочник Йоханес Ровэдер. Это он утром, на следующий день после убийства, увидел, как из трубы квартиры Рорбахов поднимался густой дым. Его показания существенно помогли профессору Шпехту в утверждении, что Мария Рорбах сожгла голову мужа в печи.

Не обращая внимания на напряженную обстановку в зале суда, Ровэдер обстоятельно и красочно описывает свои трубные наблюдения, имевшие место утром 11 апреля 1957 года. Он так уверен в правоте своего дела, что по-дружески, с ободряющей улыбкой кивает доктору Гросу, когда тот обращается к председателю суда с просьбой задать свидетелю несколько вопросов.

- Господин Ровэдер, вы только что рассказывали, что в то утро, когда наблюдали за трубами, солнце уже стояло над крышами и в его лучах особенно отчетливо были видны темные клубы дыма.

Ровэдер, продолжая улыбаться, складывает руки на животе:

- Да, само собой разумеется, господин адвокат. Если бы солнце не светило, дым не привлек бы моего внимания. Я как раз встал и выглянул посмотреть, какая погода.

Доктор Грос опирается спиной о барьер, огораживающий скамью подсудимых, бросает взгляд в записную книжку и обращается к свидетелю:

- Вы и сегодня помните, который был час, когда вы смотрели на солнце?

- Помню, помню, господин адвокат. Было ровно пять часов. Именно в пять всегда приезжает машина с молокозавода.

- Следовательно, вы исключаете, что могло быть более позднее время?

- Исключаю, господин адвокат. Молоковоз приезжает всегда в пять.

Доктор Грос наклоняется вперед:

- Ну да, вы и в прошлый раз это подтвердили под присягой.

- Да, подтвердил. Так и есть.

- Ну-ну, господин Ровэдер, а что вы скажете, если я сейчас докажу, что солнце 11 апреля 1957 года взошло в пять часов сорок три минуты, следовательно, в пять часов было еще совсем темно и вы не могли видеть никакого дыма?

- Это неправда! Видел я и солнце, и дым! - восклицает Ровэдер, краснея как рак.

В этот момент в зал входят два метеоролога, которых доктор Грос пригласил в качестве свидетелей, и подтверждают его слова: действительно, в Мюнстере 11 апреля солнце всегда всходит в пять часов сорок три минуты.

Председатель суда вынимает из кармана небольшую записную книжку-календарь и находит 11 апреля.

- Восход солнца: пять часов сорок три минуты, - читает он вслух и качает головой.

Так, час за часом, в течение четырех дней проходят через зал заседаний сто двенадцать свидетелей. Обвинению от их показаний мало проку. Это в основном различные мнения и соображения по поводу убийства, иногда повторение неизвестно чьих рассказов, но только не факты. Те немногие свидетели, которые на первом процессе давали конкретные показания, теперь, под перекрестным допросом, путаются в противоречиях или же уличаются во лжи другими свидетелями.

Однако самая сложная проблема у доктора Гроса еще впереди - опровержение результатов первой экспертизы. Он понимает, что профессор Шпехт, считающийся корифеем судебной медицины, будет бороться за свой научный авторитет до конца и не уступит ни в чем, если ему не предъявить исчерпывающих, научно обоснованных доказательств его ошибок. Есть и еще одна опасность: с именем Шпехта в определенной степени связан престиж всей официальной западногерманской юстиции. Поэтому прокуратура и суд сделают все возможное, чтобы поддержать профессора.

Первым на свидетельское место адвокат Грос вызывает доктора Кайзера, тем самым вводя в бой главное орудие.

- Господин профессор, - обращается он к моложавому черноволосому ученому, - недавно я присутствовал при разговоре, в котором вы выразились следующим образом: "Если бы кто-нибудь из моих ассистентов написал докторскую работу по экспертизе на таком уровне, как экспертное заключение профессора Шпехта на процессе Марии Рорбах, я бы выгнал его с работы". Господин профессор, вы и сейчас придерживаетесь такого мнения?

В судебном зале напряженная тишина. Ни звука, ни покашливания - ничего. Все ждут ответа и смотрят на скамью свидетелей, где, уставившись в пол и не проявляя ни малейших признаков внутреннего волнения, сидит профессор Шпехт. Уже один этот вопрос защитника ставит под сомнение всю его репутацию.

Профессор Кайзер снимает очки в роговой оправе и в поисках поддержки смотрит на председательствующего. Он не готов к такой жесткой постановке вопроса.