Наталья Солнцева - Натюрморт с серебряной вазой

– Он повернутый на этом, – шмыгнула носом блондинка. – Был… Ну, мы поссорились. Я возмутилась, что он совершенно забыл обо мне, расплакалась. Макс не выносил женских слез. Он взбеленился. Начал орать. Я вспылила и послала его к черту! Ушла, хлопнув дверью.

– Кто-нибудь слышал, как вы ссорились?

– Думаю, могли слышать. Мы оба кричали…

– Плохи ваши дела, госпожа Смолякова, – мрачно изрек Лавров. – Персонал отеля или жильцы из соседних номеров наверняка подтвердят факт серьезной размолвки между вами и погибшим. Это не в вашу пользу. Вы влипли.

– Я не убивала Макса! Клянусь!

– Не клянись… не зарекайся, – пробормотала Глория.

Руслана подняла на нее полные слез глаза. Потом обернулась к Лаврову со словами:

– Я говорю правду.

– Вы ушли, а что было дальше? – продолжал расспрашивать он.

– Бродила по улицам… вне себя от обиды и унижения. Хотела уехать в Москву, но передумала. Я слишком дорожила отношениями с Максом, чтобы вот так все порвать. Не заметила, как оказалась на набережной… Море действует на меня благотворно. Я чуть успокоилась и решила вернуться… поговорить еще раз с Максом.

– Поговорили?

– Он уже спал, когда я постучалась. Спросил недовольно, знаю ли я, который час…

– Кстати, который был час? – уточнил Лавров.

– Около двух пополуночи…

«Руслана вполне могла столкнуть Яна с обрыва и вернуться в гостиницу», – отметил он.

– Как вас встретил Ордынцев? Набросился с упреками?

– Если бы! – вздохнула блондинка. – Зевнул и отправился в постель. Будто ему до меня нет никакого дела. Я приняла душ и тоже легла. Мы лежали рядом, но как чужие. Макс спал, а я давилась слезами. Измучилась и уснула только под утро.

– Утром вы помирились?

– Наверное, можно это назвать примирением. Макс вел себя как ни в чем не бывало. Я тоже старалась не подавать виду, как мне тошно и горько. В общем, почти супружеская пара…

– Больше вы не ссорились?

– А смысл? – развела руками Руслана. – Макс все же почувствовал себя виноватым и уверил меня, что мы непременно пойдем в ресторан, развеемся. И сдержал слово.

– Вы провели весь день в гостинице?

– Нет, конечно. Я сходила в салон красоты, привела себя в порядок. На яхте мы жили в походных условиях, там не до маникюра и косметических масок.

– А чем занимался Ордынцев в это время?

– Сидел в Интернете, полагаю, – пожала плечами блондинка. – Или созванивался со своими менеджерами. Он никогда не расслаблялся полностью, все держал под контролем. Бизнес есть бизнес. Потом я вернулась, мы перекусили в кафе на набережной и посетили эксперта. Он разочаровал Макса: сказал, что ваза далеко не античная, ей не больше двух-трех веков. Предложил выставить ее на аукцион, но Макс отказался наотрез. Чудак! Мог бы выручить за нее приличные деньги.

Глория внимательно слушала, ловя каждое слово Русланы. Лавров скептически ухмылялся.

– Вы с Ордынцевым ходили в ресторан?

– На сей раз да… Это был ресторан «Медуза», отвратительный и жутко дорогой. Ордынцев обожает дорогие заведения. Я там едва высидела! Еда безвкусная, на стенах – ужасные маски горгоны. Мы с Максом много выпили, и мне казалось, что змеи на голове горгоны шевелятся, как живые. Бр-ррр! – содрогнулась она.

– Что вы заказывали?

Руслана с трудом припомнила блюда, которые подавали им в «Медузе».

– Кажется… мне принесли крабовый салат… а Максу – красную рыбу…

– Он все съел?

– Не думаю… мы оба больше пили, чем ели…

«Руслана могла подсыпать ему яду в рыбу или в выпивку, – рассуждал Лавров. – А смерть наступила позже, уже в номере. В ресторане тарелки давно вымыты, остатки блюд выброшены на мусорку. Поди докажи факт отравления. Все шито-крыто!»

– Ловкая вы особа, госпожа Смолякова…

Москва

О том, чтобы еще раз проникнуть в подсобку, не могло быть и речи.

Виктор до сих пор не вполне оправился от ужаса, пережитого им, когда Раметов вздумал открыть ларь. «Ву-а-ля!» От этого возгласа у охранника пересохло во рту, а сердце замерло.

Раметов решил как следует проучить чрезмерно любопытного сотрудника, чтобы тому впредь неповадно было лезть в чужие тайны. Он помахал в воздухе ключом и торжественно направился к сундуку. Виктору стало дурно. Приснившийся кошмар грозил вот-вот стать явью…

– Что же ты, милок? Оробел? – похохатывал хозяин магазина, со скрипом поворачивая ключ в заржавелом замке. – Коли боишься, так беги прочь!

При этом дверь в подсобку была закрыта, и Виктор отдавал себе отчет, что торговый зал тоже может быть заперт. Он хотел отвернуться, чтобы не видеть выползающих из сундука змей, однако шея его странным образом затекла и отказывалась двигаться. Тогда он хотя бы зажмурился.