Наталья Солнцева - Натюрморт с серебряной вазой

Должно быть, ему не хватало адреналина. Он не был альпинистом, гонщиком или боксером. Он не умел подвергать свою жизнь неоправданному риску, выдавая браваду за отвагу. Да и не считал нужным. Магазин Раметова показался ему легкой добычей. Он еще не понял, как сильно ошибался…

Удар, треск, звон осыпающегося стекла заставили его вскочить. Во внешней витрине образовалась дыра, от которой во все стороны расходились трещины. Пол торгового зала был усыпан стеклянными осколками.

– Нападение! – во всю силу крикнул охранник и кинулся на улицу.

Хулиганы показали ему две обтянутые спортивными майками спины. Секунда, и они свернули за угол соседнего дома. На тротуаре у разбитой витрины валялся молоток.

– Орудие преступления…

Из магазина пулей вылетел разъяренный Раметов, посылая вслед негодяям замысловатые проклятия. Виктор таких и не слышал.

– Ах, щенки! Ах, мерзавцы! Черти! Вандалы! – брызгая слюной, вопил хозяин, обращаясь уже не к ним, а почему-то к Виктору. – Чего рот разинул? Твоих рук дело?

Он схватил лежащий среди осколков молоток и замахнулся на охранника. Но не ударил.

– Вы ч-что? – попятился тот.

– А то! Витрину разбили, пока ты ушами хлопал! Болван! Тоже мне, охрана! Небось в штаны наделал? Беги, догоняй!

Он в сердцах сунул молоток охраннику в руки:

– Держи. Это вещественное доказательство. Где твой пистолет? Надо было стрелять!

– Я… не успел…

– Размазня! – сердито буркнул Раметов, остывая. – Кто это был? Ты их знаешь?

– Откуда? – с напускным удивлением протянул Виктор. – Подростки небось местные. Хулиганье!

Он опасался бурного приступа ярости у Раметова, однако обошлось малой кровью. Хозяин покричал и смирился со случившимся.

– Побегу полицию вызвать… – бросил молодой человек, скрываясь в магазине.

Пока Раметов на улице охал и размахивал руками, он кинулся в торговый зал, молясь, чтобы хозяин с переполоху забыл закрыть подсобку. Так и оказалось.

Дверь в «святая святых» приотворилась, и Виктор жадно пожирал глазами красные стены и стеллажи с разнокалиберными коробками…

Тамань

«Глория, наверное, седьмой сон видит, – думал Лавров, погружаясь в дремоту. – Эротический… Как она обходится без мужчины? Ведь с тех пор, как погиб ее муж, прошло больше года… Может, к ней по ночам является виртуальный любовник ?»

Но Глории снились отнюдь не чувственные забавы. Она, опираясь на посох, брела по пустыне… изнывая от зноя и жажды. В полном одиночестве. Куда ни взглянешь – везде песчаные барханы и белое раскаленое небо. Сухой ветер обжигает губы и воспаленную кожу. В руках у нее – фонарь…

Зачем фонарь в пустыне, когда нестерпимое солнце слепит глаза?

– Это твой внутренний свет… – прошептал кто-то рядом с ней, под самым боком.

Глория повернулась и увидела карлика. Его башмаки увязали в песке, а длинные волосы развевались на ветру. Он был еще красивее, чем при жизни. И еще безобразнее. Его горб, казалось, увеличился в размерах, а ноги сильнее искривились. Но она была счастлива встретить Агафона в этой безжизненной желтой пустыне.

– Куда я иду? – спросила она.

– К себе…

Он изъяснялся философски, а ей требовалась ясность.

– Мне очень трудно! – пожаловалась Глория.

– Легко бывает только катиться вниз…

– А я что же, карабкаюсь вверх?

– Надеюсь, это так…

– Я тоже надеюсь, – неуверенно вымолвила она. – Но порой меня гложут сомнения.

Агафон захихикал, подпрыгивая и вздымая мелкий, словно мука, песок. Он не торопился утешать ее.

– Будь осторожна, – наконец изрек он, поднимая на Глорию прекрасные глаза Нарцисса. При таком божественном лице, вероятно, обидно иметь столь уродливое тело.

– Мне уже все равно, – ответил он на ее мысль. – Я же умер!

Невыносимая боль пронзила ее от этих жестоких слов.

– Я могла бы полюбить тебя… – вырвалось у Глории. – А ты ушел. Ты меня бросил. Мужчины всегда бросают!

– Женщины любят красавцев, а я…

Он не успел договорить. Порыв ветра с песком подхватил его и понес. Через мгновение Глории показалось, что карлик правит сияющей колесницей, запряженной тройкой золотых коней.

– Куда же ты? – отчаянно закричала она. – Возьми меня с собой!..

Агафон, не оборачиваясь, мчался по выцветшему от зноя небу, пока не слился с ним.

– А-ааааа! А-аа! А-а-а-а-а-аааааа….

Глорию разбудил ее собственный крик? Или кричал кто-то другой?

Она села на кровати, прислушиваясь.