Наталья Солнцева - Натюрморт с серебряной вазой

– А вы чисты, аки агнец Господень?

– Агнцы обречены на заклание! – отрезал Раметов. – Пусть меня минует чаша сия. Я просто джинн, который живет среди людей. И развлекается как может. Раньше я работал в цирке под именем Маджус, показывал публике разные гениальные трюки и чудеса, потом мне это наскучило, и я открыл антикварный магазин по продаже смерти. Пользуется спросом, знаете ли. Покупателей немного, но зато они берут то, что я предлагаю, и не торгуются.

– Вы больны, Раметов. У вас тяжелая форма шизофрении.

– Что ты болтаешь, слуга? – Гость повернулся к хозяйке дома и возмутился: – Он у тебя чокнутый! Ты в курсе? Чего ему надо?

– Чистосердечного признания, – холодно улыбнулась Глория.

– Куда уж чистосердечнее? Я как на духу все выложил. Какие ко мне претензии?

– Какие у тебя претензии к этому господину, Рома?

Лавров попытался сформулировать обвинение, но ничего толкового в голову не шло. С табличками Раметов ловко придумал. Он честно предупреждает каждого, кто имеет виды на его товар. И ведь находятся клиенты…

– Я отвечаю за качество проданной вещи, – гордо заявил гость. – А как ее будут использовать не моя забота.

– И что, до сих пор не было нареканий?

– Не было. Желаете приобрести что-нибудь для себя? Милости прошу на улицу Бахрушина, в мою лавку. Спешите! Скоро лавочка закроется.

«Мы все тут ненормальные, – ужаснулся вдруг начальник охраны. – Что мы обсуждаем? Разве возможно, чтобы какая-то ваза или кувшин…»

Он вспомнил гибель Ордынцева, пьяный дебош Стаса, свою стрельбу в номере Смоляковой… аварию на трассе, пожар на заправке и усомнился в своих сомнениях. Вот оно! То самое безумие, о котором предупреждала Глория. Он уже подхватил этот опасный вирус, заразился этой странной болезнью. Неизлечимой, по-видимому.

– Значит, вы не помните, кому именно продали вазу с нимфами, играющими в кости? – стараясь сохранять спокойствие, уточнил Лавров.

– Чего не помню, того не помню, – развел руками Раметов. – Не обессудьте. Для меня все покупатели на одно лицо. А вам-то, собственно, что за дело?

– У вас своя игра, у нас своя.

– Логично, – хрипло рассмеялся гость. При этом его рот дергался в тике, а из раздвинутых губ вылетали звуки, похожие на собачий лай.

– Где вы получаете свой товар? – спросила Глория. – С какого склада?

– Я не обязан давать вам отчет, – сверкнул глазами Раметов. – Но так уж и быть. В незапамятные времена на одном из восточных базаров мне попался замечательный деревянный сундук. Я использовал его в цирке, доставая из сего дивного ящика все что угодно – от живых голубей до цветочных гирлянд и горящих факелов. Однажды я пообещал публике, что из ларя выйдет прекрасная пери… и она вышла! Я переплюнул самого Эмиля Кио и его сыновей. Меня, так же, как их, не смущал круговой обзор цирковой арены, который ужасно мешает другим иллюзионистам. Я – гений!

– И все-таки… – ввернул Роман.

– Я еще не закончил, – прервал его бывший фокусник. – Наберись терпения, слуга.

Лавров скрепя сердце заставил себя слушать излияния этого хвастуна и позера.

– Так вот… – продолжал тот, выпятив грудь и встряхивая своими кудряшками, – когда я покончил с цирком, сундук остался при мне. Все, чем я торгую, я достаю из недр сего ящика Пандоры. Смею заметить, его недра бездонны и неистощимы, как и мое гениальное воображение.

– По-моему, вы не ответили на вопрос, – разозлился начальник охраны.

– Знаешь, что отвечал великий Эмиль Кио, когда его просили раскрыть секрет своих фокусов? Он рассказывал весьма поучительную историю. Как-то раз в номере провинциальной гостиницы Кио обнаружил потрепанную тетрадь, в которой были описаны потрясающие трюки, в том числе «Дама в воздухе», «Распиливание» и «Сжигание», а также необходимые для их выполнения заклинания. Наутро он проснулся и увидел вместо тетради лишь горстку пепла.

– Хотите верьте, хотите – нет, – пробормотал Лавров. – Так получается?

– Хау!.. хау-у!.. хау! – развеселился Раметов.

– И где же находится этот ваш сундук?

– У меня в магазине, в подсобке. Стоит себе в уголке неприметный ларь, крышка на замке, а ключик…

Он поднял руку и тихо щелкнул когтистыми пальцами. В ту же секунду в них тускло блеснул простой металлический ключ. Бывший циркач сопроводил его появление восторженным возгласом: «Ву-а-ля!»

Из рукава он его вытащил, что ли? Отвел зрителям глаза и вытащил. Любой волшебный фокус имеет свое вполне прозаическое объяснение.