Виктор Пронин - Похититель бриллианта

- Никогда?

- Не суждено, Зайцев. Одни это переносят мужественно, с пониманием законов общественного и производственного развития, другие теряют самообладание и посвящают жизнь тому, чтобы устранить эту несправедливость. Самые нетерпеливые попадают в твой кабинет, становятся твоими клиентами. Если хочешь, могу назвать их пациентами, но те иногда выздоравливают, а ты своих не излечиваешь, нет, ты тычешь их мордой в грязь их поступков, но морды от этого не становятся чище...

- Я насчет кольца, - напомнил Зайцев.

- И я о том же! Встречая на жизненном пути добротную, красивую вещь, мы теряем самообладание, даже если по простоте и невежеству не понимаем, в чем ее достоинство. Мы готовы отвалить месячную зарплату за брезентовые штаны, если они прилично сделаны.

- Это ты о себе?

- О себе, о тебе, о похитителе бриллианта. Кольцо Рая получила в подарок. Никогда раньше у нее не было столь дорогого кольца, поэтому похищение не могло быть продуманным, заранее подготовленным. Похищение было случайным. Я бы назвал его сорочьим. Влетела сорока в форточку, увидела блестящую вещь, хвать ее - и назад. Похититель скучал в ожидании застолья и беспорядочно хватался за различные предметы - книги, статуэтки, картинки... Попалась и коробочка. Открыл - кольцо. Не совладал с собой, сунул в карман, отошел к другому шкафу. Вопросы есть?

- Пока нет. Но почему ты решил, что похититель обязательно мужчина? Сорочьи привычки присущи и женщинам.

- Женщины помогали Рае готовить стол. Они не маялись в ожидании. А мужчин Рая сразу выпроваживала в эту комнату, чтобы не видели таинство приготовления пищи.

- Да, возможно, ты прав...

- Я прав без всяких оговорок, потому что кольцо уже две недели лежит в коробочке, там, где ему положено лежать. Мужчин на торжестве было пятеро. Мы с тобой и те трое. Я позвонил всем троим и пригласил их к Рае. Я сказал им, что у нее пропало колечко, очень ценное для нее колечко, что она вся в слезах и собирается даже обратиться к следователю, чтобы он по отпечаткам пальцев нашел злодея.

- Дальше, дальше! - нетерпеливо сказал Зайцев.

- Торопишься? Напрасно. Только что я сказал тебе самое главное. Я сказал им, что на стекле книжного шкафа остались отпечатки пальцев похитителя.

- Там все было захватано пальцами!

- Это знаешь ты, но он-то не знает. Забываешь, Зайцев, самое важное и помнишь какие-то пустяки. Похититель полез в книжный шкаф без какой-то цели, не знал он о существовании кольца и потому не предпринял никаких мер, чтобы не оставить следов. Понимаешь? Мои слова об отпечатках пальцев его встревожили. Он понял, что у него почти нет времени, что нужно торопиться, пока не приехал следователь. Он оказался в сложном положении признаваться поздно, просто вернуть кольцо, подбросить нельзя...

- Что же ему остается?

- Попытаться обесценить отпечатки. Для этого есть единственный способ - снова у всех на глазах потрогать коробочку, стекло, полку. Чтобы потом можно было сказать - простите, но отпечатки я оставил на следующий день, когда меня пригласили, когда...

- Значит, это был...

- Совершенно верно. Помнишь, я передвинул кресло? Я отгородил угол комнаты, так что пройти к шкафу легко и непосредственно стало невозможно. А похититель, едва войдя в квартиру, устремился к шкафу. Невинный человек, увидев, что пройти к нему трудно, не станет это делать.

- А может, это будет человек, который любопытнее других, или человек менее других деликатный, хуже воспитанный... Да мало ли какие причины можно придумать!

- Придумать можно. А зачем? Человек отодвигает столик с кофе, чуть не падая мне на колени, протискивается к шкафу и тут же начинает хватать стекло, коробочку, полку - смотрите, дескать, когда возникли эти отпечатки - сейчас, а уж никак не вчера, когда пропало кольцо.

- Как-то жидковато это, неубедительно...

- Как бы там ни было, хозяйка счастлива, а слабонервные подруги ее любимые теряют самообладание при виде кольца! Но! - Ксенофонтов поднял длинный указательный палец. - В отличие от некоторых работников правосудия я не спешу с выводами, я продолжаю поиск - задаю вопрос.

- Какой? Не помню...

- Вопрос совершенно невинный: "Ты ведь не знал, что оно такое дорогое?" Пустой, казалось бы, вопрос, но сколько в нем коварства! О! Ксенофонтов покачал головой, словно бы в восторге перед собственной проницательностью.

- Не вижу никакого коварства!

- Что мне отвечает на этот вопрос Сварчевский? Он не увидел в нем подвоха, понял только, что намекаю, - дескать, у него таких вещей никогда не было и не будет. И понес чушь про японскую фотокамеру. Тон и вопроса и ответа несерьезный. Игра! Мы не вытираем слезы с красивых щек Раи, не промокаем носовыми платками ее глаза, мы искренне ей сочувствуем, но делаем это не слезливо. Понимаешь? На шутливый вопрос я получаю шутливый ответ. Все правильно. Я бросаю мяч, Сварчевский принимает подачу. Я снова бросаю мяч, задаю второй вопрос: "Что бы ты сделал, найдя такое кольцо?" И опять Сварчевский не уклоняется. "Купил бы еще одну камеру!" - отвечает он. - "Хассельблад". Я задаю те же вопросы Цыпину, и он отбивает мои мячи. Он беззаботен - вот что следует из его ответов.