Виктор Пронин - Смерть Анфертьева

- Он звонил из автомата, там народ собрался, очередь... Уточнил наш адрес и повесил трубку, - виновато проговорил Вадим Кузьмич. - Не мог же я сказать, что...

- А где, говоришь, он был до этого? - спросила Наталья Михайловна, не отрывая глаз от картофельных очисток.

- В Пакистане.

- Да-да... Я вспомнила.

О, сколько чувств увидел Вадим Кузьмич на лице жены! Но больше всего его поразила уязвленность, явственно проступившая на знакомых чертах. Наталья Михайловна тяжело переносила долетавшие до нее вести о том, кто из знакомых каких побед добился. А к победам она относила ту же поездку в Испанию, новую должность, хрустальную вазу, отдых у моря, билет на выступление замечательного фокусника Акопяна, приложение к журналу "Огонек"...

Уронив белое лицо с гордым профилем в перемазанные землей ладони, Наталья Михайловна некоторое время сидела без движения. Вадим Кузьмич поймал себя на том, что не испытывает к жене ни малейшей жалости. Удовлетворение - вот чего больше всего было сейчас в нем. Он не стал напоминать Наталье Михайловне о том, как стремилась она уехать из шахтерского поселка, - до сих пор перед его глазами стояло ее молодое, залитое слезами лицо, и поныне слышал он горячий шепот: "Вадик, уедем, уедем, уедем! Не могу! И ты здесь пропадешь! Уедем, Вадик, и будем жить среди нормальных людей! Я права, Вадик, ты увидишь, я права!"

Понимая, что самое лучшее - погладить жену по волосам, коснуться ее плеча, Вадим Кузьмич усмехнулся, осознав, что он этого не сделает. Наталья Михайловна подняла голову, ненавидяще посмотрела в темное окно...

- Вадим, - произнесла она надтреснутым голосом будто только что узнала о несчастье с близким человеком, - не кажется ли тебе, что наша жизнь остановилась? Я не говорю, что она кончилась, нет, но она остановилась. Как заезженная пластинка, которая вращается по одной канавке и посылает в пространство одни и те же звуки, причем довольно невеселые звуки.

- Ты ошибаешься, дорогая, - без убеждения сказал Вадим Кузьмич. - Это не так.

- Что нас ждет хорошего, Вадим? Что нас ждет хорошего в этом году, на следующий год? Что хорошего ждет нас в этой пятилетке?

- О! - воскликнул Вадим Кузьмич, воспрянув. - В этой пятилетке нас ждут большие радости! Мы вышли на первое место по производству чугуна, мы построим более пятисот миллионов квадратных метров жилья! Мы...

- Заткнись. Зачем мы живем, Вадим?

- Могу сказать, для чего жить не стоит.

- Скажи.

- Я думаю, не стоит жить ради того, чтобы подсчитывать чужие успехи. Тем более что от собственных успехов мы в свое время отказались сами.

- Конечно, я знала, что когда-нибудь ты скажешь это, не удержишься. Но ты не прав. Отказались мы не от успехов. Мы отказались от трехсменной твоей работы в шахте, от грязи и копоти, от постоянной ругани, которой тебя осыпали все, от начальника шахты до последнего чертежника. И если мы уж скатились на этот разговор, могу напомнить, что в то время тебе было двадцать пять лет. Впрочем, извини, тогда тебе не было двадцати пяти. А сейчас тебе сорок. И ты через пятнадцать лет решил мне напомнить, что...

Из комнаты вышла Танька, сразу поняла, что разговор у родителей тяжелый, и тут же решила сломать его:

- Папа, а тот дядя, который сказал, что он Волк, он приедет к нам? Он уже едет.

- Наверное, надо убрать?

- Не мешало бы.

- Тогда я начну с большой комнаты.

- Скажи, Танька, - обратилась Наталья Михайловна к дочери, - что тебя больше всего радует?

- Сказки. А тебя?

- Меня тоже, - Наталья Михайловна невесело усмехнулась.

- Папа, а тот дядя, который звонил... У него большие зубы?

- Зубы? Нет, он не из зубастых. У'него есть кое-что другое... Он знает, что нужно делать, и делает это. Несмотря ни на что.

- А уши у него мохнатые? - Танька явно спасала положение.

- Приедет - посмотрим. Может, и заросли уже. А пока - уборка! Объявляется часовая готовность. - Вадим Кузьмич хлопнул в ладоши. - Засекаю время. Через час в эту дверь войдет человек из Испании. Вы, девки, наводите порядок, не мешало бы посуду помыть, подмести, тряпки по углам рассовать... А я бегу в магазин.

- Купи колбасы, - напомнила Наталья Михайловна. - Может, яйца увидишь... Что еще... Да, хлеба возьми.

Сбегая вниз по лестнице, Вадим Кузьмин на ходу сунул авоську в карман, застегнул плащ, поднял воротник.

Шел мелкий дождь, размокшие листья срывались с деревьев и, не кружась, тяжело падали на асфальт. Где-то в просвете между домами полыхала факелом буква М - опознавательный знак метро, с влажным шелестом проносились машины, торопились прохожие, прикрывшись от дождя перепончатыми зонтами, словно бы сделанными из крыльев каких-то ящеров. Вот, оказывается, почему они вымерли, вот почему исчезли - на зонты пошли.