Виктор Пронин - Высшая мера

- Боже!

- Встречаемся через месяц. Я уезжаю в отпуск, приходите в сентябре, и мы решим все технические вопросы.

- Я могу переговорить с типографией, с художником?

- Можете. Дешевенькую поделку выпускать не будем. Книга должна выглядеть достойно, ее выход прозвучит в культурной жизни города, станет событием! - Апыхтина понесло, но он и не сдерживал себя, поскольку говорил искренне.

- Может быть, я добавлю немного стихов, - предложил поэт. - Уж если вы говорите, что книга может быть событием…

- Все технические вопросы в сентябре. - Апыхтин взял поэта под локоть и с чрезвычайной уважительностью повел к двери. - До скорой встречи, Серафим Иванович! Жду вас! - Апыхтин напоследок еще успел шаловливо погрозить поэту пальцем, дескать, не подведи! И тут же, плотно закрыв за ним дверь, вернулся к столу, где уже звонил телефон.

Вот и все.

На этом счастливая жизнь преуспевающего красавца банкира Владимира Николаевича Апыхтина, можно сказать, и закончилась. Началась другая - пьяная, полная лишений, смертельного риска и крови. Да, всего этого выпало на его долю более чем достаточно.

Так бывает, происходит какое-то событие, неожиданная встреча, да что там встреча - слово, взгляд, жест могут настолько все перемешать и испоганить, что невольно начинаешь делить свою жизнь на ту, которая была до, и ту, которая началась после.

У Апыхтина этим событием стал телефонный звонок, когда он, выпроводив захмелевшего от недоедания поэта, вернулся к своему столу, на котором настойчиво дребезжал-ворковал телефон самого настоящего японского производства.

- Да! - сказал Апыхтин, поднимая трубку, весело сказал, напористо, готовый ответить на любой вопрос, решить любую задачу, ввязаться в любое дело, которое было бы по плечу ему самому, его банку, его друзьям, которым он так доверял, которых так любил.

- Владимир Николаевич? - спросил незнакомый мужской голос, и первыми же его звуками всю беззаботность Апыхтина как рукой сняло, не осталось в нем ни игры, ни шалости. Голос был служебный, по цвету серый и какой-то неживой - все эти оттенки Апыхтин узнавал сразу.

- Да, - ответил он и ничего больше не добавил, хотя обычно сыпал прибаутками вроде «я вас внимательно слушаю», «давно ждем вашего звонка», «банк «Феникс» на проводе» и так далее.

- Говорит капитан Юферев.

- Очень приятно, - настороженно произнес Апыхтин. - Слушаю вас.

- Звоню из вашей квартиры.

- Так, - Апыхтин с трудом осознавал услышанное. - Вы хотите сказать… Что-то случилось?

- Да, - голос капитана был все так же сер и мертв.

Апыхтин почувствовал, что не может стоять, и, обойдя вокруг стола, сел в мягкое глубокое кресло, сел как упал, как опрокинулся навзничь.

- Что-то печальное? - спросил он.

- Да.

- Совсем печальное?

- Да, - сказал капитан.

- Вы сказали, что звоните из моей квартиры? - Если бы Апыхтин услышал сейчас самого себя, то ни за что не узнал бы своего голоса. - Как вы туда попали? Вас Катя вызвала? - Апыхтин невольно задал вопрос, который еще таил в себе надежду на то, что все не так плохо, как показалось ему с самого начала.

- Дверь была открыта, и я вошел… С сотрудниками.

- А почему вы решили…

- Дверь была открыта… Нас соседка вызвала. Вы можете подъехать?

- Буду через десять минут.

- Жду вас, - сказал капитан и положил трубку.

В последних его словах прозвучало явное облегчение, и Апыхтин понял причину, понял и ужаснулся - капитан был благодарен ему за то, что он не стал расспрашивать его о подробностях. Похоже, ему было бы тяжело ответить на этот вопрос.

С трудом поднявшись из кресла, Апыхтин подошел к окну - его «мерседес» был на месте, и сквозь лобовое стекло виднелся контур водителя. На журнальном столике все еще стоял коньяк.

- Я домой, - сказал он секретарше, выйдя в приемную.

- Что отвечать? Когда будете?

- Позвоню.

По лестнице на первый этаж он почти сбежал. Кто-то окликал его, кто-то приветствовал - он не находил в себе сил даже обернуться. Что-то ныло внутри, что-то напряглось, болезненно и остро. Чем больше проходило времени после звонка капитана, тем больше он беспокоился, ощущая временами настоящую физическую боль в груди.

- Домой, - сказал он, опускаясь на переднее сиденье рядом с водителем.

- Что-нибудь случилось? - спросил Гена, трогая машину с места.

- Да.

- Дома? В банке?

- Не знаю. - Апыхтин смотрел прямо перед собой на дорогу, не видя ни дороги, ни машин. - Быстрее, - сказал он, заметив, что водитель уступает дорогу какому-то слишком уж нахальному грузовику.