Наталья Солнцева - К чему снится кровь

Сегодня происходит что-то необъяснимое. Не жалея, что сделал явную глупость, продавец протянул коробку Валерии. Она заметно волновалась, разглядывая богато украшенные камнями браслеты, затем легко надела их, не расстегивая, через узкие кисти рук. На ней они выглядели еще прекраснее…

Индийский бог изобилия Кубера и браслеты лежали в сумочке, когда Валерия покидала выставку. Она легко сбежала по лестнице, ощущая себя уставшей и довольной. В воздухе пахло весной. Внезапный порыв ветра с мокрым снегом обдал ее холодом. В лицо посыпались мелкие ледяные капли. Стараясь не обращать внимания на непогоду, она подошла к стоявшей напротив кинотеатра машине. Хорошо, что Евгений подождал ее!

Негромко щелкнув, правая дверца приоткрылась. На секунду Валерию охватила досада: не захотел выйти из машины и промокнуть под дождем и снегом, открывая дверцу. Впрочем, чего ожидать от нынешних мужчин?

В салоне было тепло, звучала приятная музыка. Валерия уселась, не успев стереть с лица недовольную гримаску.

– Что случилось?

Евгений был удивлен ее расстроенным видом. Они познакомились недавно, но ее страсть к необычным украшениям он заметил сразу. Отчасти украшения были его профессией, и он понимал в них толк. Индийская выставка превосходная – он не сомневался, что Валерия будет в восторге. Чем же она недовольна? Он посетил эту выставку не из праздного, а вполне профессионального интереса. Это было настоящее зрелище.

– Тебе не понравилось?

– Что ты! Я даже не ожидала увидеть такое… – она подбирала подходящее слово. Короткий и нежный поцелуй помешал ей договорить. Евгений сразу же отпустил ее и спокойно завел машину. Хлопья снега таяли на стеклах.

– Так что ты мне хотела сказать насчет выставки? – спросил он так, словно отвлекся только на то, чтобы выехать на дорогу.

Спутница не ответила. Она достала из сумочки пачку сигарет, зажигалку и закурила. То, что он решился на поцелуй, не взволновало ее. Лучше бы проявил галантность, выйдя из машины. Валерия промолчала. Не хотелось усложнять отношения. Она искоса поглядывала на его сосредоточенное лицо, – наверное, слишком пристально. Он повернулся на ее взгляд.

– Заедем куда-нибудь? Или домой?

– Домой.

– Что-то не так?

– Нет. Просто много работы.

Она не могла объяснить себе, что произошло в индийском павильоне. Но ей не хотелось сейчас разговаривать с Евгением, не хотелось никуда ехать с ним. Она ощущала тоскливое одиночество, как однажды в детстве, когда пошла с соседкой в лес и заблудилась там. Знакомые московские улицы показались ей чужими и неприветливыми, тусклыми из-за непрерывной белой мороси…

Дома Валерия долго любовалась своими покупками. Она с восторгом разглядывала статуэтку Куберы, радуясь, как ребенок. На тумбочке у кровати уже стояла фигурка Будды с цветком лотоса, сделанная из старинного потемневшего металла.

Браслеты не сочетались ни с одним нарядом ее модного и удачно подобранного гардероба, однако Валерия точно знала – они лежать не будут.

Весь остаток дня она провела за переводом с английского длинной статьи. Темнота за окнами напомнила о том, что ночь вступила в свои права, неся с собою успокоение и отдых. Уставшая, она не сразу смогла уснуть…

Над мутными водами реки покачивалось желтое марево, медленно рассеиваясь. Сквозь него проступали заросшие обильной зеленью берега. Спокойная мутная поверхность воды казалась неподвижной…

– Зачем ты это делаешь? Остановись! Пусть себе плывет…

Валерии хотелось крикнуть, объяснить этому несмышленышу, чтобы тот оставил змею в покое… но у нее не было голоса… Она поняла, что ничего не изменит. Почему никто не рассказал ребенку о мудром устройстве природы? Все в ней служит невидимому общему замыслу, устремленному к достижению таинственной цели. Священной цели, несущей благо всему. В этом мире никому не позволено напрасно губить жизнь…

Мальчик, войдя в воду по колено, настойчиво преследовал змею. Та сделала молниеносный бросок к его ногам и ужалила. С отчаянным криком ребенок выскочил из воды и упал на горячую от солнца траву, в страхе и растерянности озираясь по сторонам. Схватившись руками за ногу, он начал кривиться от нестерпимой боли, разливающейся по жилам. Краски жизни быстро уступали место смертельной бледности на его испуганном личике. Посиневшее и опухшее, оно потеряло осмысленное выражение, взгляд подернулся мутной пеленой, но тело еще вздрагивало в конвульсиях, сопротивляясь уходу. Вскоре оно неподвижно замерло…