Татьяна Полякова - Один неверный шаг

Я перевела взгляд на часы. Надо звонить Рахманову. Мое долгое молчание наверняка вызовет у него подозрение. Его мобильный оказался отключен. В замешательстве я некоторое время смотрела на телефон, потом набрала домашний номер. Трубку взяла Надежда Степановна.

– Где Олег? – резко спросила я.

– Юлька, это ты? – всхлипнула домработница. – Что творится, а? Коленька так и не вернулся…

– Где Рахманов? – перебила я.

– Уехал. Час назад. Вещи собрал и уехал. Сказал, на неделю, может, на две. К нему тут какой-то тип приезжал. Я его раньше видела, но фамилию не помню. Разговаривали в кабинете, этот ушел, а Олег был сам не свой. Затем Вадим Георгиевич позвонил, а он с ним говорить не стал, велел сказать, что дома нет. И мобильный при мне выключил. А потом собрался за пять минут и уехал. Что он творит, Юлька? Неужто ему ребенок не дорог? Мальчика нет, а он вдруг из дома сломя голову… Ты-то сына не бросишь? Хоть ты-то сделай что-нибудь… слышишь, Юлька? Ребенок при живых родителях никому не нужен. Мальчик мой, бедненький…

Я отключилась, не в силах больше ее слушать. Смотрела в одну точку, сцепив зубы. С Рахмановым успели договориться, и он решил выйти из игры. Подлая сволочь. И все-таки это было почти невероятно, тот самый удар в спину, который сбивает с ног. Я знала, что он редкий мерзавец, но верила: он любит сына, он очень дорог ему. Оказалось, себя он любит куда больше. Разумеется, ему пообещали, что вернут мальчика, если он проявит благоразумие. И он сбежал из города, бросив ребенка…

Входная дверь распахнулась. Вздрогнув от неожиданности, я поспешно вытерла слезы, подумав, что это Стас вернулся, но в кухне появился Макс.

– Вот это да! – сказал он с усмешкой. – Да ты никак рыдаешь? Я-то считал, ты можешь только кулаками махать. Ничто человеческое тебе не чуждо?

– Хотела тебя порадовать, – ответила я.

– Никакой радости. Мне-то что, реви на здоровье. Но если тебя в таком виде застанет Ден… это зрелище может самым скверным образом подействовать на его психику.

– Переживет.

– Не уверен. Пока ты строишь из себя крутую, он пребывает в бешенстве, это не очень хорошо, но привычно. А начнешь рыдать, неизвестно, что за номер выкинет. Поехали, он успел соскучиться.

– А я нет.

– Слава богу, ты опять в своем репертуаре, а слезы – только минутная слабость. Я успел о них забыть. Поехали, мать твою, – заорал он. – Не тащить же тебя за шиворот.

По дороге я пыталась решить, что сказать Дену, но мысли путались, я не хотела думать о том, где сейчас мой сын, и не могла не думать об этом. Макс то и дело на меня косился. Достал из бардачка салфетки и сунул мне в руку.

– Может, поделишься, с чего тебя так плющит? – спросил ворчливо. Я молчала, и он в досаде покачал головой. – Как знаешь…

Ден все еще был в гостиной, правда, на этот раз не телевизор смотрел, а читал, лежа на диване. Несмотря на свое состояние, которое можно смело охарактеризовать как исключительно скверное, я слегка удивилась, когда мельком, взглянув на обложку, поняла, что читает он Борхеса, причем в подлиннике. Лишний повод заподозрить, что мир окончательно спятил.

– Как тебе аргентинский писатель? – спросила я.

– Фигня, – ответил Ден, отбрасывая книгу в сторону.

– А читаешь зачем?

– Готовлюсь к эмиграции.

Макс подошел к нему и что-то зашептал на ухо. Ден выслушал молча, перевел на меня взгляд и нахмурился.

– Ступай, – кивнул Максу.

Тот ушел, а Ден принялся бродить по комнате. Это здорово раздражало.

– Не мельтеши, – сказала я.

– Как дела, милая? – усмехнулся он. – Встретилась со Стасиком?

– Встретилась.

– Чем порадовал?

– Огорчил. Он ничего не знает о моем сыне.

– Ага, – кивнул Ден. – Макс сказал, тебя посетил господин Матвеев. Этому что понадобилось? – Он стоял передо мной, глядя сверху вниз, а я пыталась что-нибудь придумать. Время шло, а Ден никогда не отличался терпением. – Молчишь? Ну, молчи, молчи… идиотка упрямая. Рахманов из города свалил, это тебе известно? Твой бывший мразь, каких поискать… Я твой единственный друг, а ты нос воротишь.

– Ник говорил то же самое, – не очень кстати брякнула я.

– Нашла кого вспомнить. У тебя глаза на мокром месте, и это мне не нравится. Если уж кто и имеет право доводить тебя до слез, так только я.

– Ты опять его цитируешь.

– Да что за черт… – он сделал круг по комнате и вновь остановился рядом. – Не хочешь рассказать в чем дело, придется самому шевелить мозгами. Рахманов смылся, наплевав на сына, тебя вдруг посетил Матвеев… Учитывая недавнюю заварушку с участием Долгих… они решили, что в царьках он засиделся? Пора подвинуться и все такое…