Наталья Андреева - Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни

– Слушай, Селин, неужели нельзя сказать прямо, что ты на мели? Я хочу помочь тебе с делами, может, мы вытащим фирму из этой ситуации? Покажи мне бухгалтерские документы и отчет о работе рекламного отдела.

– Ты только моя секретарша. Понятно?

– Что, самолюбие заедает?

– Ты просто баба, и ничего больше.

– Ладно, тогда катись ты знаешь куда?

– Вот. Теперь узнаю – это ты. Долго маскировалась.

– А тебе не нравилось?

– Да я тебя имел как хотел, несмотря на все твои мозги, и буду иметь!

– Ну уж нет, теперь все. Теперь ты вернешься к своей жене, матери троих детей. Надеюсь, она не слишком толстая? Привыкай, Женечка, привыкай.

– Сучка.

– Старый козел.

Анна схватила сумочку и направилась к двери. Наконецто ей стало легко, ох как легко! Она словно летела по ковру. Скорее! К двери! Скорее!

– Анюта! Анна! – Селин дернулся изза стола.

Она швырнула в него пластмассовой лейкой, из которой ненавидела поливать каждый день цветы в этом ненавистном кабинете. Швырнула, чтоб уж наверняка, чтоб никогда не возвращаться. Пусть помнит, какой она может быть жестокой и злой. Он побабьи взвизгнул, стряхивая воду с дорогого пиджака, и спрятался за стол.

– Мою зарплату за эти полмесяца оставь на розы для жены, может, она еще пустит тебя обратно в свою постель. Пишите письма.

Дверь захлопнулась, Анна пошла к выходу из офиса.

«Ну, и что дальше?» – спросила она себя.

Дальше все вернулось на круги своя. Безденежье, поиски работы. Никто не спешил ее хватать, у богатых мужчин были свои заботы и свои женщины, с более устойчивой психикой, чем у нее, и с меньшей щепетильностью в делах постельных. На дорогие рестораны денег не было, да и ходить туда в одиночку значило подвергать себя опасности. Среди продажных женщин конкуренция жестокая.

Анна не знала, на что еще решиться, куда пойти, а через пару месяцев мать снова заскулила, снова начались бесконечные разговоры о растущей квартплате, ценах на продукты, одежде для Саши и о том, что на зарплату библиотекаря втроем прожить невозможно. Анна бесилась:

– Я же приносила по восемьсот долларов каждый месяц! Себе почти ничего не покупала, обходилась подарками этого козла, думала, что, когда уйду от него, мы сможем подольше протянуть! Так куда ты их девала, эти деньги?! Куда?!

– На еду.

– Мама, ты что, в рестораны тайком ходишь?!

– А почему я должна себе во всем отказывать, раз я тебя вырастила? Да, я тоже хоть под старость хочу хорошо пожить.

– Но надо же было немного откладывать на случай, если я потеряю работу! У нас что, совсем нет денег?

Мать надулась:

– Могла бы и потерпеть, твой Селин был не такой уж плохой.

– Да? А ты хоть раз спросила меня, легко мне это или нет? Как я заработала эти деньги?

– Ты же их не украла.

– Я полтора года жизни у себя украла! Тебе меня не жалко?

– Сашеньке нужны фрукты.

– Пусть яблоки ест, в конце концов, а то у вас ананасы в доме не переводятся. В общем так: я больше в личные секретарши не пойду, буду искать работу, за которую платят не так много, зато не надо себя терзать. Учитесь экономить. Все.

Она громко хлопнула дверью.

…Для их маленькой семьи наступили трудные времена. Анна отнесла в ломбард селинские бриллиантовые серьги, но за них – увы! – много не дали. Снова пошли бесконечные анкеты и собеседования, устраиваемые кадровым агентством, правда, уже другим. Анна злилась: многочисленные управляющие, директора и менеджеры по персоналу сами не знали, чего им надо, она подходила им по многим параметрам, но мужики почемуто жались.

«Теперь я слишком хороша для такой работы, мне срочно надо подурнеть. Потому что в личные секретари я сама не хочу, мне нужно отойти от Селина», – поняла наконец Анна. Дома ей было невыносимо, и она целыми днями обивала пороги офисов, писала, отвечала, улыбалась, принимала вежливые отказы.

Мать больше не приставала, она вообще перестала с дочерью разговаривать. На столе появилась бесконечная картошка, то в виде жидкого пюре, то жареная, то просто испеченная в духовке. Изредка к ней добавлялись овощные салаты, но все больше селедка и соленые огурцы да тертая морковь под майонезом. Анне было все равно, что есть, как ни странно, сын тоже не протестовал, донашивал старые тряпки и радовался, что мама вечерами рано приходит домой.

Это был период, когда Анна и Сашка сблизились: сын рассказывал ей о школе, об уроках, об учителях и делился с ней своими детскими проблемами. Она слушала про соседского Тольку, который дерется ногами и кричит громко плохие слова, про девочку Катю, которая сидит за соседней партой, про учительницу Тамару Николаевну и ее несправедливые отметки. Слушала, и ей становилось немного легче. А сын, казалось, мог рассказывать ей все это бесконечно.