Наталья Андреева - Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни

– О чем ты, Максимыч?

– О том, что господин Малиновский слишком уж рьяно принялся защищать интересы госпожи Австрийской. Слишком рьяно…

На следующий день после того, как убили Светлану Юсупову, Анна с трудом нашла в себе силы, чтобы поехать в «Эсмеральду». Этот день тянулся для нее невыносимо долго. Она то и дело смотрела на часы и наконец не выдержала. Все равно работник из нее сегодня никакой. Оделась, вышла из кабинета и в приемной сказала Леночке:

– Я уезжаю домой. Плохо себя чувствую. Сегодня какнибудь без меня.

– Хорошо, Анна Александровна, а завтра? У вас назначены две деловые встречи, одна на утро, с постоянным клиентом…

– Хорошо, с утра подъеду… Если ничего не случится. В крайнем случае перезвоню.

Она вышла на улицу, поежилась от холодного ветра и поспешила к своей машине. Только согревшись в теплом салоне, поняла, что домой ехать ей не хочется. Начнутся расспросы, ахи, вздохи. Скорее всего, и Ехин уже объявился. Решил побеседовать с главной подозреваемой в непринужденной обстановке, располагающей к откровенности. Сидит на кухне с мамой и тетенькой и дожидается хозяйку дома. Анна невольно поежилась.

«И куда?» – спросила она себя. Есть не хотелось, вообще ничего не хотелось. День не удался, и не было никакой надежды, что удастся следующий.

Поехала в центр, оставила машину на платной стоянке и пошла в сторону Красной площади. Медленно прошлась по брусчатке, ежась под холодным осенним ветром, и задержалась возле церкви. Подумав немного, зашла, заплатила за четыре свечки и направилась к алтарю. Народу в храме почти не было. Вторая половина дня, будний день.

– Где тут за упокой, бабушка? – вдруг услышала Анна тонкий девический голос и обернулась.

Худенькая голубоглазая девчушка лет восемнадцати держала в руке три дешевые свечки. Старушка в черном платке, приблизившись, чтото зашептала ей на ухо. «А ты записочку оставь да помяни за упокой», – с трудом разобрала ее слова Анна.

И тут же екнуло сердце: десять лет назад четыре свечи. Какая же она тогда была измученная и ожесточенная! Дада, именно в таком порядке она и перечислила своих врагов: раб Божий Иван, раб Божий Андрей, раба Божия Светлана и раба Божия Ольга. И всех попросила помянуть за упокой. Десять лет прошло, долгих десять лет. Теперь в живых осталась одна Ольга. А все остальные…

Все остальные убиты. Спустя десять лет молитвы Анны услышаны, и ее враги один за другим уходят в могилу. Еще немного, и она переживет их всех. Ктото из близких Анне людей взял на себя роль провидения. Разве ей от этого легче? Прав был Ленский, как всегда, прав. Анна внимательно смотрела, как девчушка ставит три свечи и бормочет чтото. И плачет. Захотелось вдруг подойти к ней и сказать: «Не делай этого. Не надо». Анна уже сделал шаг в сторону девушки, но потом опомнилась и остановилась. А вдруг у нее и в самом деле умер ктото из близких? Не стоит.

И Анна поставила четыре свечи за упокой. Четвертый был Дэн. Ленский както давно сказал, что не верит в Бога.

«Простите меня, простите. Ваня, Андрей, Света… Дэн, прости. Я слишком сильно хотела, чтобы вы умерли. И ты, Дэн. Лучшее, что я могла для тебя сделать, – это убить. Потому что отпустить не хотела, но и жить с тобой больше не могла. Прости… Что дальше? Ято еще жива! И последнее дело надо закончить. Узнать правду и спасти Ольгу».

Она вернулась к киоску, где высохшая старушка в темном платке торговала свечами и иконками, и спросила:

– За здравие можно упомянуть?

– Кого, детка?

– Рабу Божию Ольгу.

– Заболела али как? – участливо спросила старушка.

– Заболела.

– Простую или заказную?

– Заказную, бабушка. Вот деньги.

– Да ты много, детка, даешь!

– Возьмите. Я хочу, чтобы она жила. Теперь хочу этого.

– Что ж, дело Божие. На строительство храма, значит, пойдет, а родственницу твою батюшка помянет в своих молитвах. Ступай себе с Богом, детка, все будет хорошо.

Вздохнув с облегчением, Анна вышла из церкви. Лучше поздно, чем никогда. Надо иметь мужество признать свои ошибки. Все зло, которое ты желаешь другим, обязательно возвращается к тебе же. Анна знала, что надо делать.

Мимо проходили две нарядно одетые девушки, и она поймала их сочувствующие взгляды. Дотронулась пальцем до щеки: мокрая. А дождя на улице нет. Оказывается, она плачет…

…Часа через полтора Анна приехала домой. На кухне сидел один Стас, он испуганно посмотрела на нее и хотел было чтото сказать, но она его оборвала: «Потом, Стас, потом». Анна не стала ужинать, сделала себе крепкий кофе и поднялась наверх. Номер домашнего телефона Ольги Калининской нашелся в старой записной книжке, которую Анна засунула в чемодан, а его спрятала на антресоли. Этот чемодан был единственной вещью, которую она привезла сюда из комнаты с видом на огни, когда стала здесь жить. Увы, Ольги по старому адресу не оказалось. Десять лет прошло! Но зато Анна нашла в книжке домашний телефон ее матери. Та подсказала номер, по которому надо звонить ее дочери.