Ольга Баскова - Все свидетели мертвы

Гример помогала ей одеваться.

– Желаю удачного выступления.

– Тем более оно последнее, Светочка.

Пошатываясь, женщина вышла из гримерки. Режиссер давал актерам последние наставления. За кулисами слышался шум из зрительного зала. Заметив Пономареву, идущую нетвердой походкой и бледную даже под слоем грима, он участливо спросил:

– Вам плохо?

– Волнуюсь за свое выступление, – теперь, казалось, болело все тело. Ноги сводила судорога, к горлу подступала тошнота. Софья Михайловна порадовалась, что ничего не ела с утра. Ее тошнило уже тогда, только приступы были не такими сильными. Ей стало по-настоящему страшно. Иногда подобными признаками сопровождается инфаркт. Не дай бог, он свалит ее прямо на сцене. Боже, только не сегодня, не сейчас и уже не в этой стране! Женщина старалась припомнить все молитвы, однако ни одна не пришла на ум. Впрочем, это было неудивительно: она никогда не молилась. Когда начался спектакль, Софья Михайловна ничем не показывала свое состояние и играла как обычно. Никто не подозревал, как тяжело ей давалось каждое слово! Как назло, зал был битком набит, люди знали: их любимая актриса покидает сцену. Они пришли на нее, и ей нужно сыграть для них. Несколько раз Пономаревой казалось, что она теряет сознание, однако усилием воли удавалось возвращать себя в реальность. Наконец приблизилась финальная сцена, и женщина немного расслабилась. Скоро конец ее мучениям! Да, придется показаться врачу, иначе она не доедет до Сиднея. Откуда-то издалека до нее донеслись слова Николая Саенко, игравшего короля:

– Ваш сын одержит верх.

Пономарева открыла рот. Каждое слово давалось с невероятным трудом. Она не узнавала своего голоса:

Софья Михайловна с удовольствием глотнула холодной воды, которой наполнили кубок. Реплики Гамлета и короля, казалось, слились в одну.

– Мне хочется; простите, сударь, – прошептала она и упала на холодный пол. Пономарева уже не слышала злого возгласа Саенко:

– Старая проститутка! Она уже ни на что не способна!

Никто не бросился на помощь актрисе до конца спектакля. Когда закрылся занавес, Николай презрительно посмотрел на нее:

– Вставайте, дражайшая Софья Михайловна. Спектакль закончен. Вы же не хотите пропустить свой блистательный выход для поклона.

На его удивление, женщина не шевелилась. Он дотронулся до нее рукой. Не скрывая отвращения:

– Софья Михайловна, перестаньте.

Занавес раскрылся, и послышались аплодисменты. К Саенко подошла Лилия Порывайло, игравшая Офелию:

– Вы что тут затеяли?

Николай растерянно взглянул на нее:

– Кажется, она того…

Возле них толпились другие артисты.

– Что произошло?

Зрители громко скандировали:

– Пономарева!

На сцену выбежал побледневший режиссер:

– Где Пономарева?

Кланявшиеся артисты указали ему на неподвижное тело. Режиссер охнул:

– Опускайте занавес! Вызываем «Скорую».

Когда приехали врачи, уже было слишком поздно. Им осталось только констатировать смерть.

– Вот и все, – закончила свой рассказ Валерия Станиславовна. – Она умерла, как настоящая артистка, на сцене. Что может быть прекраснее!

– И какой диагноз ей поставили? – поинтересовалась Зорина. Гладышева удивленно посмотрела на нее:

– Я понятия не имею. Наверное, сердечная недостаточность. И потом, возраст, моя девочка. И эти свалившиеся на ее голову родственники. В наши годы, моя дорогая, может стать плохо и от радостного известия.

Журналистка вскинула брови:

– Вы сказали, она жаловалась, что в последнее время у нее стали выпадать волосы?

– Да, Соня сама говорила мне об этом. Как и наша гример, – кивнула актриса, – но ведь это тоже возраст, разве не так?

– А ее внучка? Где она сейчас? – спросила Зорина. Валерия Станиславовна развела руками:

– Ну откуда же я знаю, моя дорогая? В последний раз я видела ее на похоронах.

– Софья Михайловна не сомневалась, что эта Лиза – действительно ее настоящая родственница? – задала Катя следующий вопрос.

Валерия Станиславовна пожала плечами:

– Не знаю, наверное. Кем же она еще может приходиться?

Больше пожилая актриса не могла припомнить ничего существенного. Попрощавшись с ней, Зорина решила наведаться в квартиру Пономаревой. Возможно, внучка уже пришла. Однако ей снова пришлось поцеловать замок. Когда она в третий раз нажимала кнопку звонка, оглашавшего квартиру трелью, из соседней двери выглянула рыжеволосая соседка и, кутаясь в пуховой платок, поинтересовалась: