Юлия Алейникова - Дама с горгульей

Идиот! Какой же он идиот! Целый день пестовал собственную уязвленную гордыню и даже на секунду не задумался, что довелось пережить за последние сутки любимой женщине. Вчера у него, бедняжки, видите ли, голова раскалывалась, и он даже не удосужился спросить, а как себя чувствует девушка после такого потрясения. Ее похитили бандиты прямо посреди людного проспекта, везли в закрытом багажнике! Она даже не догадывалась, что помощь рядом, и наверняка думала о самом худшем, а у него, эгоиста безмозглого, даже двух слов утешения для нее не нашлось! А сегодня утром? Сокольский схватился за голову. Агриппина наверняка нуждалась в участии, заботе, возможно, помощи психолога. А он? «Ах, извините, я был занят, забыл о вашем существовании»… Осел, настоящий осел! Боже мой, нужно немедленно все исправить, молить ее о прощении. А букет? Артем вспомнил, как велел посыльному выбросить в мусорку предназначавшиеся Гриппе розы. Его лицо пылало от стыда, сердце разрывалось от раскаяния и ужаса. Что он наделал? Все испортил, тупой, грубый, самовлюбленный идиот! А как он бросил ее сегодня в офисе? Еще и на ребят наехал за то, что они повели себя как настоящие джентльмены.

Артем решительно шагнул к спальне и приготовился постучать. Вот сейчас войдет и все ей скажет. Ноги приросли к полу, рука безвольно опустилась. Все скажет? Что именно «все»? «Агриппина, я люблю тебя, выходи за меня замуж»? После всего, что было?

Сокольский тихо отошел от двери. Нет, больше он не может позволить себе ни одного промаха, и так совершил слишком много ошибок. Сперва надо все обдумать. Как следует, хладнокровно, иначе точно ее потеряет. И, выключив верхний свет, Артем уселся на диван. Опустив подбородок на сцепленные в замок руки, крепко задумался.

Агриппина приехала в дом с химерами около одиннадцати. Сегодня утром они с Сокольским сказали друг другу всего несколько слов. Да и о чем было говорить? Для девушки все было ясно. А у главы департамента безопасности намечался трудный, важный день, и он был полностью погружен в себя, так что почти не обращал на нее внимания.

Едва прибыли к родителям, Артем Георгиевич сразу ушел к отцу, а Гриппа поднялась к себе. Последнее время у нее появилась привычка каждый день менять наряды, делать макияж и прическу. Эта глупость уже превратилась в потребность, и ей даже пришлось убеждать себя, что, как только прекратятся ее встречи с Сокольским и ее жизнь войдет в обычную, рутинную колею, смешная потребность исчезнет так же неожиданно и легко, как и появилась.

Артем сказал, что сегодня в доме соберутся все заинтересованные в деле лица – Коробицкие, Тиховлизы и Сидоренко, поэтому Агриппине хотелось не ударить в грязь лицом и выглядеть не хуже прочих дам. Тем более что там будет мама, а это высокая планка, ведь соответствовать Елене Сергеевне дело непростое.

Всю дорогу девушка думала о том, как теперь будут складываться ее отношения с родственниками. С Анжелой, Валерием, Феликсом, с отцом и матерью. Ей хотелось стать к ним добрее, внимательнее, попробовать наладить с сестрой хорошие отношения. В конце концов, они действительно сестры, пусть и только по отцу.

Пофистал Тарасович Тиховлиз входил в дом Начинкиных, как картежник, садящийся играть в покер с более опытным игроком, зная, что в рукаве припрятана пара тузов. Как полководец, идущий на битву с превосходящим его силой противником, зная, что у него есть скрытые резервы.

Лицо Пофистала Тарасовича было спокойно и благостно, весь облик излучал кротость и покорность судьбе. Но глаза были злыми, сильными и потому скрывались под приопущенными тяжелыми веками. Опущенными настолько, что со стороны казалось, будто мужчина идет с закрытыми глазами.

В знакомый начинкинский кабинет он входил без страха. Чего бояться человеку, дошедшему до последней черты и готовому ко всему? Оружие брать с собой Тиховлиз не стал. Бессмысленно. Да и вряд ли ему грозит немедленная физическая расправа. Если смерть и настигнет его в ближайшее время, то, скорее всего, неожиданно и, возможно, в людном месте. Например, с ним случится авария, или сердечный приступ, или еще какая-нибудь напасть. А его задача напасть отвести. И у него было средство это сделать. Тот самый туз в рукаве, о котором «дорогой благодетель» Вольдемар Сигизмундович, вероятно, до сих пор не подозревает. Данный фактор – неведение Начинкина – вызывал особую злорадную гордость в душе Пофистала Тарасовича.

Войдя в кабинет, Тиховлиз быстрым взглядом, не поднимая век, оценил обстановку.