Юлия Алейникова - Дама с горгульей

Как назло, ни одного из них в момент преступления никто не видел. Прислуга была занята на первом этаже, лестница на чердак находится на третьем, как и апартаменты гостей.

Совсем непонятно, где находилась и что делала во время убийства Екатерина Тиховлиз. Ее также нигде на виду не было. О месте своего пребывания она сообщить отказалась. Имеются ли у нее мотивы?

Артем Георгиевич прикрыл глаза, вспоминая дочку Тиховлизов. Любопытная девица… Смазливая, среднего роста, средней комплекции, но с формами. Внешне похожа на отца, но характером, безусловно, пошла в мать. Екатерина недавно окончила филфак и сейчас ничем конкретным не занималась, если не считать ловли жениха. Не пропускает ни одной тусовки. Однако никаких скандалов или громких романов за ней не числится.

Больше ничего о ней Сокольский не знал. Надо будет подсобрать сведения. Хотя мотив у нее, возможно, имеется. Если барышня в курсе отцовских неприятностей, то вполне могла озаботиться собственным, неотъемлемым от родителя благополучием и на свой страх и риск отважиться на убийство. С этой семейки станется.

Вопрос в другом – откуда красотка могла узнать о сценарии вечера? Подробности праздничного действа держались Еленой Сергеевной в строжайшей тайне. Помимо прислуги, с которой он, безусловно, побеседует с пристрастием, о деталях маскарада, кроме Елены Сергеевны, знали сам Начинкин, его мать и, вероятно, Агриппина. Ни хозяйка, ни Вольдемар Сигизмундович никому ничего не сообщали. Остаются Галина Станиславовна и младшая дочь хозяина. Придется с ними побеседовать.

В Петергоф Артем Георгиевич отравился во вторник с утра. Встреча с дочерью Вольдемара Сигизмундовича ничего приятного не сулила, а такие дела Артем не любил откладывать на потом. Разговор предстоял чисто деловой, и он решил, что подобный лучше вести на работе, где атмосфера располагает.

Агриппина Начинкина училась в аспирантуре математико-механического факультета. Господи, нормальному человеку и не выговорить! Девушка ведет на факультете какие-то семинары с непроизносимыми названиями у студентов-первокурсников. По мнению Сокольского, Гриппа точно особа с тараканами в голове. При папенькиных-то деньгах предпочитает жить в обычной квартире, не бегает по тусовкам и шопингам, не встречается с себе подобной золотой молодежью, а с гордым презрением к простым смертным изучает никому не нужные формулы, одевается, как серая мышь, и подавляет окружающих интеллектом. Чего только стоили эти ее аттракторы в субботу за завтраком! Кто как, а Артем во время объяснений Аргиппины почувствовал себя полным убожеством с мозгом мокрицы. А если барышня не рассуждает о материях, никому, кроме нее, не ясных, то большей частью молчит, не снисходя до общества. Временами Сокольскому казалось, что она просто жутко стесняется и не знает, куда себя деть. Но в редких случаях, когда Агриппина поднимала на кого-то глаза (еще одна ее неприятная особенность – не смотреть на собеседника), так вот, когда это случалось, взгляд ее выражал скорее презрение к ближнему, нежели стеснение.

А роман Гриппы с Ильей Тиховлизом… Вот уж парочка курам на смех! Сколько лет парень возле нее вьется, а она хоть бы знак какой подала или уж отшила, коль немил. Так нет, держит, как раскидай на резиночке. Надо – подтянет, не надо – отпустит. Хотя и сам Илья то еще сокровище. Находясь на зыбкой позиции запасного жениха, он не упускает случая гульнуть на стороне. Например, по сведениям Артема, последний отпуск Тиховлиз-младший провел на Мальдивах в обществе длинноногой, смазливой блондинки с огромной грудью. Интересно, Агриппина в курсе, или ей все равно?

Сокольскому подобные отношения казались нечистоплотными и вызывали у него искреннюю брезгливость. Какой смысл при таких деньгах разводить вокруг себя это моральное свинство, ему было непонятно.

Джип Сокольского остановился возле длинного серого здания с помпезным, украшенным мозаикой панно на тему «Наука – это сила» над входом.

Агриппина ждала в вестибюле. До начала семинара был еще час, и она пообещала ответить на его вопросы. По телефону Гриппа постеснялась спросить, что именно нужно от нее главе отцовской безопасности, и теперь сожалела о собственной бесхребетности. Возможно, если бы сделала над собой усилие, им не пришлось бы встречаться лично, обошлись бы и телефонным разговором.

Сокольского девушка недолюбливала и побаивалась. Вернее, не то чтобы побаивалась, а чувствовала себя в его присутствии неуверенно. Они были знакомы уже лет пять или больше, но Агриппина до сих пор его стеснялась совершенно по-детски. Сокольский был старше ее лет на семь-десять, уже разведен и – хорош собой. Даже очень хорош. Помнится, когда Гриппе было лет шестнадцать, а Сокольский еще был женат на красавице Татьяне с густой копной каштановых кудрей и безупречными манерами, она даже влюбилась в него. С тех пор, наверное, и осталось это ощущение неловкости, хотя мужчина, разумеется, даже не догадывался о ее детских чувствах. Именно детских, потому что в отличие от своих сверстниц Гриппа была невероятно романтична, наивна и в сексуальном смысле совершенно неразвита.